|
отрел на него.
— Обычно перед
тем, как войти, стучат, —
сказал он.
— Где ты ее
нашел? — сказал Стефан. Увидев
недоумевающий взгляд Дамона, он добавил:
— Эту девушку. Рэйчел.
— Ее
так зовут? Забыл поинтересоваться. В
баре Джилли. Или в баре
Марио. А какая разница?
Стефан изо
всех сил сдерживался.
— Ты еще
много чего забыл. Например, заставить
ее обо всем забыть. Тебе
так неймется, чтобы тебя поймали,
Дамон?
Губы Дамона искривились в улыбке,
и он содрал с апельсина
еще один оранжевый завиток.
— Меня
нельзя поймать, братишка, — сказал
он.
— И что ты сделаешь,
когда за тобой придут? Когда
кто-нибудь сообразит — боже праведный,
у нас на Виа Торнабуони
живет чудище, которое пьет человеческую
кровь? Всех поубиваешь? Дождешься, пока
они выломают входную дверь, а
потом растворишься в темноте?
Дамон с
вызовом встретил взгляд брата, на
его губах играла все та
же ироничная улыбка.
— А чем
не вариант? — сказал он.
—
Проклятье! — сказал Стефан. —
Послушай меня, Дамон. Так продолжаться
не может.
— Весьма тронут тем,
что ты заботишься о моей
безопасности.
— Это нечестно, Дамон. Девушку,
которая не хотела…
— Нет, братишка,
хотела. Даже не представляешь себе,
как она хотела.
— А ты
сказал ей, что именно ты
собираешься сделать? Ты предупредил ее,
что бывает, когда смешаешь свою
кровь с кровью вампира? Рассказал
о видениях, о ночных кошмарах?
Этого она хотела? — Дамон
явно не собирался отвечать, и
Стефан продолжил: — Ты сам
знаешь, что это неправильно.
— Если
честно, знаю, — сказав это,
Дамон улыбнулся одной из своих
коротких нервных улыбок. Она мелькнула
и тут же исчезла.
— Но
тебе наплевать, — упавшим голосом
сказал Стефан, глядя в сторону.
Дамон
отбросил апельсин. Его интонации были
нежными, бархатными.
— Видишь ли, братишка,
мир полон того, что ты
считаешь неправильным, — сказал он.
— Может быть, лучше расслабиться
и перейти на сторону победителя?
Так гораздо приятнее, поверь мне
на слово.
У Стефана внутри все
бурлило от ярости.
— Как ты
смеешь? — резко спросил он.
— Пример Катрины тебя ничему
не научил? Она тоже перешла
на сторону победителя.
— Катрина слишком
рано умерла, — сказал Дамон.
Он опять улыбался, но взгляд
его был холодным.
— И теперь
ты думаешь только об одном.
О мести. — Стефан смотрел
на брата и чувствовал, что
его грудь сдавливает страшная тяжесть.
— О мести и собственных
удовольствиях, — прибавил он.
— А
разве в мире есть что-нибудь
другое? Удовольствия — единственное, что
существует на самом деле, братишка.
Удовольствия и Сила. А ты
по природе такой же охотник,
как и я, — сказал
Дамон. Потом он добавил: —
Впрочем, не припомню, чтобы я
звал тебя с собой во
Флоренцию. Если тебе тут не
нравится, может, поедешь в какое-нибудь
другое место?
Тоска, сдавившая грудь Стефана,
стала невыносимо острой, но его
ответный взгляд был непреклонным.
— Ты
сам знаешь, почему я здесь,
— тихо сказал он. Дамон
опустил глаза, и Стефан наконец
испытал чувство мрачного удовлетворения.
В голове
Стефана зазвучали слова Елены. Она
умирала, ее голос слабел, но
Стефан слышал каждое слово. «Вы
должны заботиться друг о друге.
Стефан, ты обещаешь мне? Обещаешь,
что вы будете заботиться друг
о друге?» Он пообещал и
сдержит свое слово. Сдержит, чего
бы это ни стоило.
— Ты
знаешь, почему я не уезжаю,
— повторил он отвернувшемуся Дамону.
— Ты можешь сделать вид,
что тебе наплевать. Ты можешь
обмануть весь мир. Но я
знаю правду.
Милосерднее всего в этот
момент было бы оставить Дамона
в покое, но Стефан был
не в том настроении, чтобы
проявлять милосердие.
— И еще о
той девушке, которую ты привел.
О Рэйчел, — добавил он.
— С волосами все в
порядке, а вот цвет глаз
не тот. У Елены были
голубые глаза.
После этих слов он
развернулся, собираясь оставить Дамона, чтобы
тот побыл один и поразмыслил
над его словами — естественно,
если Дамон вообще способен разумно
мыслить…
Он не успел дойти до
двери.
* * *
— Есть! —
резко сказала Мередит, глядя на
горящую свечу и иголку.
Бонни глубоко
вдохнула. Перед ней что-то разворачивалось,
какая-то серебряная нить, серебряный канал
связи. И она понеслась по
нему, не в силах ни
остановиться, ни сбавить скорость. «О
господи, — думала она, —
а что будет, когда я
долечу до конца и ударюсь…»
Вспышка
в голове Стефана была беззвучной,
бесцветной и мощной, как удар
грома. Одновременно он почувствовал, что
какая-то сила властно тащит его
куда-то вперед, и он должен
следовать за ней. Это не
было похоже на подсознательные импульсы,
исходившие от Катрины, когда она
заставляла его что-нибудь делать; нет,
это был экстрасенсорный крик. Приказ,
которого нельзя ослушаться.
Он понял, что
внутри этой вспышки кто-то есть,
но сам себе не поверил.
*
* *
Бонни?
Стефан! Это ты!
У нас получилось!
Бонни, как
ты это сделала?
Мне рассказала
Елена. Честное слово, Стефан, это
она. У нас беда, и
нам нужен…
И вдруг все
закончилось. Канал связи закрылся —
свернулся до размеров булавочной головки.
...
|
