|
чем-то другом», — твердил
он себе, но было слишком
поздно. Вырвавшиеся наружу воспоминания о
Елене витали вокруг него, слишком
болезненные, чтобы их можно было
вынести, и слишком прекрасные, чтобы
прогонять их.
Их первый поцелуй. Потрясение
от пьянящей сладости ее губ,
соприкоснувшихся с его губами. Потом
— новые потрясения, одно за
другим, все более и более
сильные. Елена словно бы проникла
в сокровенные глубины его существа,
те глубины, о которых он
сам почти успел забыть.
Тогда он
испугался — ему показалось, что
рушится его защита. Все его
тайны, все средства обороны, все
хитрости, которые он пускал в
ход, чтобы не позволять никому
приближаться к себе, — Елена
сломала все это и обнажила
его уязвимые стороны.
Обнажила его душу.
И
наконец он понял, что сам
этого хотел. Он хотел, чтобы
Елена увидела его без защитных
механизмов, без возведенных им самим
стен. Он хотел, чтобы она
узнала его таким, какой он
на самом деле.
Страшный? Да. Когда
она наконец узнала его секрет,
когда увидела, как он пожирал
птицу, его скрутило от стыда.
Он был уверен, что при
виде крови у него на
губах она в ужасе и
омерзении отвернется от него.
Но когда
той ночью он заглянул ей
в глаза, то увидел там
понимание. Прощение. Любовь.
Ее любовь исцелила
его.
И тогда он понял, что
они никогда не смогут обойтись
друг без друга.
Стали всплывать другие
воспоминания, и Стефан жадно хватался
за них, несмотря на то
что они, словно острые когти,
разрывали его сердце. Ощущения. Елена,
такая нежная в его объятиях.
Прикосновение ее волос к его
щеке, легкое, как крылышко мотылька.
Линия ее губ, их вкус.
Потрясающая полуночная синева ее глаз.
Ничего
этого больше нет. Все это
навсегда исчезло для него.
Но ведь
Бонни нашла Елену. Дух Елены,
ее душа все еще блуждали
где-то рядом.
И он мог бы
ее призвать. Кто как не
он? В его распоряжении была
Сила. И у него было
больше прав искать ее, чем
у кого бы то ни
было.
Он знал, как это делается.
Надо закрыть глаза. Представить себе
человека, которого хочешь вызвать. Это
просто. Он мог увидеть Елену,
ощутить ее. Потом — позвать,
послав в пространство свою тоску
и свое страдание. Распахнуть душу
и добиться того, чтобы призыв
был услышан.
Это еще проще. Ему
было плевать на любую опасность.
Он собрал всю свою тоску,
всю свою боль и отправил
их на поиски, как молитву.
И…
ничего не почувствовал.
Только пустоту и
собственное одиночество. Только молчание.
Его Сила
была не такой, как у
Бонни. Он не смог прикоснуться
к той, которую любил больше
всего на свете, к той
единственной, которая имела для него
значение.
Еще никогда в жизни он
не чувствовал себя таким одиноким.
*
* *
— Чего-чего ты хочешь?
— переспросила Бонни.
— Найти материалы
по истории города Феллс-Черч. В
первую очередь — все, что
касается основателей города, — сказал
Стефан. Они все вместе сидели
в машине Мередит, стоявшей на
некотором расстоянии от дома Викки.
Был вечер следующего дня, и
все, кроме Стефана, только что
вернулись с похорон Сью.
— Это
как-то связано со Сью? —
Взгляд темных глаз Мередит, таких
спокойных и умных, сейчас был
устремлен на Стефана. — Думаешь,
ты разгадал загадку?
— Не исключено,
— проговорил он. Весь сегодняшний
день он размышлял. Он сумел
стряхнуть боль прошлой ночи и
снова взял себя в руки.
Пускай он не смог вызвать
Елену — все равно он
докажет, что она не напрасно
верила в него. Он сделает
то, чего она хотела. Он
сосредоточился на деле, и это
его успокаивало. Позволяло не поддаваться
эмоциям.
— У меня есть идея
насчет того, что здесь произошло,
— добавил он, — но
это долгая история, и мне
не хотелось бы рассказывать, пока
я не удостоверюсь.
— Почему? —
запротестовала Бонни. «Как она не
похожа на Мередит», — подумал
Стефан. Огненно-рыжие волосы и такой
же темперамент. Тонкое лицо в
форме сердечка и светлая, прозрачная
кожа производили обманчивое впечатление. Бонни
была умна и находчива, пускай
даже сама только-только начала это
осознавать.
— Потому что, если я
ошибся, могут пострадать невиновные. Пойми,
пока это только догадки. Но
я обещаю: если сегодня ночью
я найду доказательства своей правоты,
то все вам расскажу.
— Может,
поговоришь с миссис Гримсби? —
посоветовала Мередит. — Она работает
в городской библиотеке и многое
знает об основании Феллс-Черч.
— Опять-таки
Онория, — сказала Бонни. —
Она же была одной из
основательниц города.
Стефан бросил на нее
короткий взгляд.
— Я так понял,
что Онория Фелл перестала с
тобой разговаривать, — сказал он,
осторожно подбирая слова.
— Я не
имею в виду, чтобы ты
поговорил с ней. Ее нет
— пшшш, испарилась, — досадливо
поморщилась Бонни. — Я имею
в виду ее дневник. Он
в библиотеке, вместе с дневником
Елены. Миссис Гримсби выложила их
на стенд у абонементного стола.
Стефан
был удивлен. Ему не понравилось,
что дневник Елены выставлен на
всеобщее обозрение, но записки Онории
могли оказаться именно тем, что
он искал. Онория Фелл была
не просто мудрой женщиной; она
была прекрасно осведомлена о...
|
