|
декабре они все собрались у
разрушенной церкви на холме, чтобы
найти логово Катрины. Семеро спустились
в склеп — сама Мередит,
Бонни, Мэтт, Елена, Стефан, Дамон
и Аларих. Но только шестеро
выбрались оттуда живыми. Елену достали
только для того, чтобы похоронить.
Это
кладбище стало исходной точкой всех
событий, и именно на нем
была поставлена финальная точка. Может
быть, сегодня ночью оно станет
свидетелем еще одного финала.
Мередит пошла
через кладбище.
«Как бы я хотела,
чтобы ты был рядом, Аларих,
— думала она. — Как
нам пригодился бы сейчас твой
оптимизм и твои знания о
сверхъестественном мире. Да и твои
мускулы были бы нелишними».
Могила Елены
была, конечно же, на новом
кладбище, где за травой еще
ухаживали, а на могилах лежали
венки. Надгробный памятник был скромным,
почти невзрачным, с короткой эпитафией.
Мередит наклонилась и положила к
подножию букет. Потом — красно-черную
кисточку со своей шапочки. В
сумерках оба цвета слились в
один — цвет запекшейся крови.
Мередит опустилась на колени и
сложила руки в молитвенном жесте.
Она ждала.
Вокруг было тихо. Казалось,
само кладбище, затаив дыхание, ждет
вместе с ней. Аккуратные ряды
белых надгробных камней тянулись по
обеим сторонам, поблескивая в темноте.
Мередит старалась уловить хоть какой-нибудь
звук.
И наконец она услышала. Это
были тяжелые шаги.
Она не пошевелилась
— продолжала стоять на коленях
с опущенной головой, делая вид,
что ничего не замечает.
Шаги приближались.
Идущий даже не пытался скрыть
свое появление.
— Привет, Мередит.
Мередит быстро
оглянулась.
— Ой, Тайлер, — сказала
она, — как ты меня
напугал. Я думала, это… Ладно,
неважно.
— Ну-ну. — Губы Тайлера
растянулись в нехорошей улыбке. —
Извини, что разочаровал. Это я,
всего лишь я, совсем один.
—
Что ты здесь делаешь, Тайлер?
Неужели тебе негде повеселиться?
— Могу
то же самое спросить у
тебя. — Взгляд Тайлера упал
на надгробный камень и кисточку,
и его лицо потемнело. —
Хотя я уже, кажется, понял.
Пришла из-за нее. Елена Гилберт,
Свет во Тьме, — кривляясь,
продекламировал он.
— Правильно, — хладнокровно
ответила Мередит. — Имя «Елена»
означает «свет». И она была
окружена тьмой, это тоже правда.
Тьма едва не одолела ее,
но в конце концов Елена
победила.
— Может, и так. —
Тайлер задумчиво пошевелил нижней челюстью,
искоса поглядывая на Мередит. —
Только у темноты, Мередит, есть
одна интересная особенность. Ее всегда
больше, чем кажется. Она просто
ждет, пока придет ее час.
—
Как сегодня, — сказала Мередит,
глядя вверх. Безоблачное небо было
усыпано тусклыми звездами. — Сейчас
очень темно, Тайлер. Но рано
или поздно взойдет солнце.
— Это
верно, но сперва взойдет луна.
— Тайлер неожиданно хохотнул, словно
произнес шутку, понятную только ему
одному. — Скажи-ка, Мередит, ты
когда-нибудь видела семейную усыпальницу Смоллвудов?
Пошли со мной, я тебе
покажу. Это недалеко.
«Так же, как
он показал Елене», — подумала
Мередит. Эта словесная разведка даже
в какой-то степени увлекла ее,
но нельзя было забывать о
том, зачем она сюда пришла.
Озябшими руками Мередит нащупала в
кармане куртки маленькую веточку вербены.
—
Спасибо, Тайлер. Пожалуй, я все-таки
посижу здесь.
— Уверена? Одной на
кладбище опасно.
«Неупокоившиеся души», — подумала
Мередит. Она посмотрела на него
в упор.
— Я знаю.
Он снова
осклабился, обнажив зубы размером с
надгробные плиты.
— Впрочем, ты и
отсюда ее увидишь, если у
тебя зрение хорошее. Погляди-ка вон
туда, на старое кладбище. Видишь,
в серединке блестит такое красное?
—
Нет. — С восточной стороны
над деревьями разлилось бледное свечение.
Мередит смотрела туда.
— Да ну
тебя, Мередит. Ты даже не
смотришь. Ничего, вот взойдет луна,
и будет видно лучше.
— Все,
Тайлер, у меня больше нет
времени. Я пошла.
— Нет, ты
не пойдешь, — сказал он.
Она крепко сжала в кулаке
веточку вербены, и он тут
же добавил виноватым голосом:
— Я
хочу сказать, ты ведь не
уйдешь, пока я не расскажу
тебе историю этого камня, правда?
Она очень интересная. Вот смотри:
этот камень сделан из красного
мрамора, больше таких памятников нет
на всем кладбище. А вон
тот шар сверху — видишь?
— он весит целую тонну.
Но он двигается. Перед тем
как кто-нибудь из Смоллвудов умирает,
он поворачивается. Мой дед в
это не верил и сделал
на ближней стороне отметину. Потом
он примерно раз в месяц
приходил сюда и проверял ее.
И вот однажды он пришел
и увидел, что отметина не
спереди, а сзади. Короче, шар
повернулся на сто восемьдесят градусов.
Дед чуть не надорвался, все
пытался повернуть его обратно, но
без толку — шар слишком
тяжелый. И в ту же
ночь дед умер в своей
постели. И его похоронили под
этим камнем.
— Наверное, сердечный приступ
от чрезмерного напряжения, — желчно
заметила Мередит, но руки у
нее заходили ходуном.
— Все шутишь?
Всегда такая невозмутимая. Всегда такая
спокойная. Небось, никогда не будешь
кричать от страха?
— Я пошла,
Тайлер. С меня хватит.
Он подождал,
пока она отойдет на несколько
шагов, а потом сказал:
|
