|
ил:
— Это я во всем
виноват. Я должен был догадаться.
Да я и догадывался. И
они догадывались, они предупреждали меня,
но я их не послушал.
—
Ах, они предупреждали? — Дамон
бросил короткий взгляд на Бонни,
стоявшую в сторонке. По ее
спине пробежал холодок.
— Стефан, постой,
— начал Мэтт. — Мне
кажется…
— А я должен был
послушать! — Стефан распалялся все
больше и больше. Казалось, он
даже не услышал Мэтта. —
Я должен был остаться сам.
Я пообещал ей, что с
ней ничего не случится, —
и соврал! Она погибла с
мыслью, что я ее предал.
— Тут Бонни поняла, что
именно это читается у него
на лице. Чувство вины разъедало
его, как кислота. — Если
бы я остался…
— …то тоже
был бы трупом, — прошипел
Дамон. — Это не обычный
вампир. Он сломал бы тебя
пополам, как сухой прутик…
— Значит,
так было бы лучше! —
заорал Стефан, тяжело дыша. —
Лучше погибнуть вместе с ней,
чем стоять и смотреть, как
ее убивают. Что тут случилось,
Дамон? — Он как будто
овладел собой и стал спокойным,
слишком спокойным. На бледном лице
лихорадочно блестели зеленые глаза, а
голос звучал зло, ядовито. —
Ты отвлекся? Гонялся за другой
девушкой по кустам? Или было
не настолько интересно, чтобы вмешаться?
Дамон
ничего не отвечал. Он был
так же бледен, как и
его брат; все его мышцы
были напряжены. При каждом взгляде
на Стефана от него словно
исходила волна черной ярости.
— А
может быть, ты получил удовольствие?
— продолжал Стефан, сделав шаг
вперед и встав вплотную к
брату. — Конечно, так оно
и было. Тебе понравилось общество
другого убийцы. Ну и как
ощущения? Он разрешил тебе понаблюдать?
Кулак
Дамона резко мотнулся назад и
ударил Стефана.
Движение было слишком быстрым,
чтобы глаза Бонни сумели его
уловить. Стефан отлетел и упал
на мягкую землю, раскинув длинные
ноги. Мередит что-то выкрикнула, а
Мэтт выскочил вперед и оказался
прямо перед Дамоном.
«Как смело, —
подумала ошарашенная Бонни, — но
как глупо». Воздух искрился электричеством.
Стефан провел рукой по лицу
и увидел кровь, отливавшую черным
в лунном свете. Бонни присела
перед ним и взяла его
за руку.
Дамон двигался на него.
Мэтт отступил, но всего на
пару шагов, присел на корточки
перед Стефаном и поднял руку:
—
Так, ребята, хватит! Перестаньте, договорились?
Стефан
пытался подняться. Бонни крепче схватила
его за руку.
— Нет! Не
надо, Стефан! Не надо! —
умоляла она. Мередит взяла Стефана
за другую руку.
— Дамон, остынь!
Просто остановись, ладно? — говорил
Мэтт.
«Мы совсем свихнулись, — подумала
Бонни. — Пытаемся разнять двух
разъяренных вампиров. Да они убьют
нас только для того, чтобы
мы не раздражали их своей
болтовней. Дамон сейчас прихлопнет Мэтта,
как муху».
Но Дамон остановился перед
Мэттом, преградившим ему путь. Довольно
долго длилась немая сцена. Никто
не шевелился, все замерли в
напряжении. Наконец Дамон сменил угрожающую
позу на более спокойную.
Он опустил
руки, разжал кулаки и медленно
перевел дух. Бонни вдруг поняла,
что тоже задерживает дыхание, и
тоже выдохнула.
Лицо Дамона было холодным,
как ледяная скульптура.
— Хорошо, пусть
будет по-вашему, — сказал он,
и голос его тоже был
ледяным. — Но с меня
хватит. Я ухожу. И на
этот раз, брат, если ты
пойдешь за мной, я убью
тебя. И наплевать, кому ты
что обещал.
— Я не пойду
за тобой, — сказал Стефан,
не вставая на ноги. Он
произнес это так, будто глотал
битое стекло.
Дамон одернул куртку. Бросив
невидящий взгляд на Бонни, он
повернулся, собираясь уходить. Но в
последний момент он снова развернулся
и произнес ясно и отчетливо,
так что каждое слово было
стрелой, выпущенной в Стефана: —
Я предупреждал тебя, — сказал
он. — И о том,
кто я такой, и о
том, кто победит. Тебе надо
было послушать меня, братишка. Может,
тогда ты понял бы, что
произошло этой ночью.
— Я понял,
что бывает, когда доверяешь тебе,
— сказал Стефан. — Убирайся,
Дамон. Я не хочу тебя
больше видеть. Никогда.
Не говоря ни
слова, Дамон развернулся и ушел
прочь, в темноту.
Бонни отпустила ладонь
Стефана и закрыла лицо руками.
Стефан
встал и отряхнулся, как кошка,
которую удерживали силой. Ни на
кого не глядя, он отошел
на несколько шагов. Некоторое время
простоял молча. Казалось, его гнев
остыл так же быстро, как
и разгорелся.
«Что теперь говорить? —
думала Бонни, глядя в небо.
— Что тут вообще скажешь?»
Стефан был прав в одном:
они предупреждали его насчет Дамона,
а он их не послушал.
Похоже, он искренне считал, что
брату можно доверять. И они
расслабились, они положились на Дамона,
потому что так было проще
и потому что им нужна
была помощь. Когда было решено,
что Дамон этой ночью будет
дежурить у дома Викки, никто
не возразил ни единым словом.
Вина
лежала на всех. Но Стефан
был готов убить себя. Бонни
понимала, что именно поэтому он
потерял голову и набросился на
Дамона — он чувствовал себя
виноватым, его терзали угрызения совести.
Она не знала, понял это
Дамон или нет, имело ли
это для него хоть какое-то
значение. Теперь, когда Дамон ушел,
они, видимо, уже никогда этого
не узнают.
«И все...
|
