|
вздыбило порывом холодного ветра.
От его широкой улыбки Стефану
стало нехорошо.
— Сальваторе, если не
ошибаюсь? — сказал он, отвешивая
поклон. — И конечно, красавица
Елена. Мертвая красавица Елена. Пришел
на свидание, Стефан? Ведь вам
судьбой предначертано быть вместе.
Он выглядел
молодо. Старше, чем Стефан, но
все-таки молодо. Но он не
был молод.
— Стефан, беги, —
прошептала Елена. — Мне он
ничего не сможет сделать, но
ты — другое дело. Он
может сделать что-нибудь такое, что
не исчезнет после пробуждения.
Рука Стефана
продолжала обнимать ее.
— Браво! —
Мужчина в плаще зааплодировал, словно
привлекая внимание невидимой публики. Вдруг
он слегка покачнулся; будь он
человеком, Стефан решил бы, что
он пьян.
— Стефан, умоляю, —
проговорила Елена.
— Было бы невежливо
уходить, когда мы даже не
представились как следует, — сказал
белокурый. Не вынимая рук из
кармана плаща, он сделал пару
шагов в их сторону. —
Разве ты не хочешь узнать,
кто я такой?
Елена покачала головой.
Это не был ответ «нет»
— это был жест отчаяния.
Она уткнулась в плечо Стефана.
Он положил руку ей на
затылок, словно чтобы защитить от
этого безумца.
— Хочу, — ответил
он, глядя на белокурого поверх
ее головы.
— Тогда не понимаю,
почему ты с самого начала
не спросил меня самого, —
сказал тот и поскреб щеку
средним пальцем. — Вместо этого
стал выяснять у других. А
ведь ответить на этот вопрос
могу только я сам. Мне
много лет, Стефан.
— Сколько? —
спросил Стефан, которого нисколько не
поразили эти слова.
— Очень, очень
много… — В глазах белокурого
появилось мечтательное выражение. Он словно
погружался в минувшее. — Я
разрывал прекрасные белые глотки еще
в ту эпоху, когда твои
предки строили Колизей. Я убивал
в армии Александра. Я воевал
в Троянскую войну. Я стар,
Сальваторе. Я — один из
Изначальных. В самых ранних своих
воспоминаниях я иду с бронзовым
топором.
Стефан медленно кивнул.
Ему доводилось слышать
о Древних. Слухи о них
шепотом передавались среди вампиров, но
никому из тех, кого знал
Стефан, не доводилось их видеть.
Все вампиры, которых он встречал
раньше, были обращены другими вампирами
через обмен кровью. Но в
давние времена были Изначальные, которых
никто не обращал. На них
генеалогия вампиров заканчивалась. Никто не
знал, как они сами стали
вампирами. Но об их Силе
ходили легенды.
— Я помогал сокрушить
Римскую империю, — мечтательно продолжал
белокурый. — Нас называли варварами
— но они ничего не
понимали! Война, Сальваторе! Ничто не
сравнится с ней. Тогдашняя Европа
была дивным местечком. Однажды я
решил насладиться деревенской жизнью. Была,
кстати, одна странность — почему-то
рядом со мной людям было
неуютно. Они начинали убегать от
меня или махали крестами, —
он укоризненно покачал головой. —
Но однажды какая-то женщина сама
подошла ко мне и попросила
о помощи. Она была служанкой
в доме барона, и ее
маленькая госпожа была больна. «Она
при смерти», — сказала женщина
и попросила меня что-нибудь сделать.
И тогда… — улыбка снова
заиграла на его лице, расплываясь
все шире и шире, —
я сделал. Она ведь была
такой аппетитной.
Все это время Стефан
стоял к нему спиной, прикрывая
собой Елену; лишь его голова
была повернута к говорившему. После
этих слов он отвернулся. Он
должен был понять, должен был
догадаться. Прошлое настигло его. Смерть
Викки и Сью в конечном
счете были на его совести.
Именно он положил начало цепочке
событий, которые закончились их смертью.
—
Катрина, — сказал он, снова
поглядев на белокурого. — Ты
вампир, который обратил Катрину.
— Чтобы
спасти ей жизнь, — ответил
тот голосом, каким разговаривают с
тупицами, не способными усвоить элементарные
вещи. — Жизнь, которую отобрала
твоя маленькая подружка.
Имя. Стефан напрягал
память в поисках его имени,
ведь Катрина когда-то рассказывала о
том, кто ее обратил, и
говорила, как его зовут. И
вот в его сознании зазвучали
ее слова: Я проснулась посреди
ночи и увидела перед собой
человека, которого привела Гудрен, моя
служанка. Его звали Клаус, и
я слышала от людей в
деревне, что он знается с
нечистой силой…
— Клаус, —
тихо сказал белокурый, словно с
чем-то соглашаясь. — По крайней
мере, так называла меня она.
Она вернулась ко мне, когда
ее бросили два молоденьких итальянских
мальчика. Она так много для
них сделала — обратила в
вампиров, подарила вечную жизнь —
а они отплатили ей черной
неблагодарностью и вышвырнули ее вон.
Странно, правда?
— Все было не
так, — сквозь зубы сказал
Стефан.
— И что еще более
странно — она так и
не смогла выкинуть из головы
братьев Сальваторе. Особенно тебя. Она
все время сравнивала меня с
тобой, и сравнение было не
в мою пользу. Я несколько
раз пытался выбить из нее
эту дурь, но все было
напрасно. Может быть, мне надо
было самому убить ее? Не
знаю. К тому времени я
уже привык, что она рядом.
Она никогда не была особенно
умна, зато была миловидна и
знала толк в удовольствиях. Это
я научил ее. Я научил
ее получать удовольствие от убийства.
Правда, в конце концов она
немного повредилась рас...
|
