|
— Давай попробую я, —
сказал он. Глядя в изрезанное
морщинами лицо, он заговорил —
мягко, медленно, убаюкивающим голосом, как
говорил с Викки.
Но подернутые пеленой
глаза так ни разу и
не моргнули. Они просто бессмысленно
смотрели вперед. Единственным движением была
непрекращающаяся легкая дрожь узловатых пальцев,
лежащих на подлокотниках инвалидного кресла.
Как
ни старались Мередит и Стефан,
им ничего не удалось добиться.
Потом
пришла очередь Бонни. Она попыталась
задействовать свои экстрасенсорные способности и
сумела почувствовать в старом человеке
какую-то искорку жизни, запертую, как
в темнице, в его плоти.
Но она не смогла вступить
с ней в контакт.
— Простите,
— сказала она, отодвигаясь от
старика и убирая волосы с
лица. — Бесполезно. Ничего не
получается.
— Мы можем заехать как-нибудь
в другой раз, — сказал
Мэтт, но Бонни понимала, что
это неправда. Стефан уезжает завтра,
и никакого другого раза не
будет. А идея казалась такой
замечательной… Согревавшее ее тепло превратилось
в пепел, а сердце стало
куском свинца. Повернув голову, Бонни
увидела, что Стефан уже идет
к выходу.
Мэтт взял Бонни под
локоть, чтобы помочь ей встать
и выйти из палаты. Бонни
постояла немного, уныло опустив голову,
а потом пошла, опираясь на
Мэтта. Она потратила так много
энергии, что даже переступать ногами
ей было трудно. Она обернулась,
чтобы проверить, идет ли за
ними Мередит…
И тут Бонни завизжала.
Мередит дошла уже до середины
палаты, и на лице ее
было безнадежное выражение. Но человек
в инвалидном кресле у нее
за спиной пришел в движение.
Стремительным, как взрыв, движением он
завис над ней, широко распахнулись
старые слезящиеся глаза, еще шире
раскрылся рот. У дедушки Мередит
был такой вид, словно он
замер в середине прыжка —
руки широко раскинуты, рот разинут
в беззвучном вопле. Он стоял,
возвышаясь над всеми, глядя поверх
их голов, словно видел что-то,
чего не видят они. А
потом из его рта понеслись
звуки, сложившиеся в одно-единственное слово-завывание.
—
Вампир! Вампиииир!
В палату вбежали
санитары; оттеснив Бонни и остальных,
они подхватили старика под руки.
Их крики усилили ощущения безумия
всего происходящего.
— Вампир! Вампир! —
во все горло орал дедушка
Мередит, словно хотел оповестить весь
город. Бонни стало страшно —
не смотрит ли он на
Стефана? Может быть, он хочет
разоблачить его?
— Прошу вас немедленно
удалиться. Извините, но вам пора
уходить, — говорила медсестра. Их
вытолкнули за дверь. Мередит пыталась
сопротивляться.
— Дедушка!..
— Вампир! — продолжал
завывать нечеловеческий голос.
А потом:
— Белый
ясень! Вампир! Белый ясень…
Дверь захлопнулась.
Мередит
охнула, стараясь не расплакаться. Ногти
Бонни впились в руку Мэтта.
Стефан повернулся к ним; его
зеленые глаза были широко раскрыты.
—
Сколько раз вам надо было
повторять, чтобы вы вышли? —
сердито спросила уставшая медсестра. Они
не обратили на нее никакого
внимания. Они смотрели друг на
друга, и изумление на их
лицах сменилось задумчивостью.
— Тайлер говорил,
что есть только одно дерево,
которое способно причинить ему вред…
— начал Мэтт.
— И это
белый ясень, — сказал Стефан.
*
* *
— Мы должны узнать,
где он прячется, — говорил
Стефан на обратном пути. Он
сидел за рулем; когда Мередит
подошла к машине, ключи выпали
у нее из рук. —
Это дело номер один. Если
будем спешить, вспугнем его раньше
времени.
Зеленые глаза блестели странной смесью
торжества и угрюмой решимости; говорил
Стефан быстро и отрывисто. «Мы
все на жутком взводе, —
подумала Бонни, — словно всю
ночь глотали энергетики. Нервы измотаны,
и может случиться что угодно».
У
нее возникло ощущение надвигающейся катастрофы.
Ход событий сам собой подводил
к развязке; все, что началось
в день рождения Мередит, сплелось
воедино и двигалось к финалу.
«Сегодня
ночью, — думала Бонни. —
Сегодня ночью все и случится.
Странное совпадение, ведь сегодня канун
солнцестояния».
— Чего канун? — переспросил
Мэтт.
Бонни даже не заметила, что
говорит вслух.
— Канун солнцестояния, —
ответила она. — Сегодня —
канун летнего солнцестояния.
— Можешь не
продолжать. Друидские штучки?
— Да, они
его праздновали, — подтвердила Бонни.
— Этот день считался границей
между временами года и предназначался
для магии. И еще… —
она запнулась. — В общем,
в этот день происходит то
же, что в похожие дни,
например, в Хэллоуин или в
день зимнего солнцестояния. Граница между
миром видимым и миром невидимым
совсем истончается. Друиды говорили, что
в такой день можно увидеть
призраков. Ну и вообще происходит…
всякое разное.
— Всякое разное? —
переспросил Стефан, выворачивая на главное
шоссе, ведущее к Феллс-Черч. —
Именно это и произойдет.
Никто из
них не знал, насколько быстро
сбудутся его слова.
* * *
Миссис
Флауэрс копалась в саду на
заднем дворе. Они подъехали прямо
к зданию общежития, чтобы поговорить
с ней. Она подстригала розовые
кусты, и от нее буквально
веяло аурой лета.
Миссис Флауэрс нахмурилась
и часто зам...
|
