окрестность и промочив одежду Бонни
до нитки. Дождь был прохладным
и свежим, и, казалось, смыл
весь ужас последних часов, уничтожив
все следы недавно происходившего тут
кошмара. Бонни, зажмурившись, подставила лицо
дождю, ей захотелось раскинуть руки
и обнять его. Потом ливень
прекратился, и она снова повернулась
к Елене. Елена смотрела на Стефана,
и теперь на ее губах
не было улыбки. Безмолвная скорбь
вернулась. — Уже полночь, — сказала
она. — Мне пора уходить. Бонни
тут же поняла: «уходить» ей
придется не на время. Навсегда.
Елена отправлялась туда, откуда ее
уже нельзя будет увидеть ни
во сне, ни в трансе. Стефан
тоже это понял. — Всего несколько
минут, — сказал он, протягивая
к ней руки. — Прости меня… —
Елена, подожди… Я должен сказать
тебе… — Я не могу! —
В последний раз безмятежная ясность
исчезла со светящегося лица —
мягкая грусть сменилась на нем
разрывающим душу отчаянием. — Я
не могу ждать, Стефан. Прости
меня. — Ее словно тянула
какая-то сила, уносила в другое
измерение, туда, где Бонни уже
не сможет ее увидеть. «Может
быть, туда, куда ушла Онория
Фелл, когда выполнила свою работу,
— подумала Бонни. — Туда,
где ее ждет покой». Но в
глазах Елены не было спокойствия.
Она впилась взглядом в Стефана
и отчаянным жестом протянула к
нему руку. Но их руки
не встретились. В какое бы
измерение ни уходила Елена, оно
было слишком далеко. — Елена… Прошу
тебя! — таким же голосом
он звал Елену тогда, в
своей комнате. Голосом человека, у
которого разрывается сердце. — Стефан! —
прокричала она, протягивая к нему
обе руки. Но ее очертания
таяли, расплывались. Бонни поняла, что вот-вот
расплачется, что рыдания уже комом
подступают к горлу. Это было
нечестно. Им хотелось одного —
быть вместе. А теперь, когда
Елена выполнила свой долг и
спасла город, вместо награды ее
навсегда разлучают со Стефаном. Это
— нечестно. — Стефан, —
снова произнесла Елена, и теперь
ее голос доносился откуда-то издалека.
Сияние почти померкло, а потом
Бонни увидела сквозь слезы, как
оно погасло совсем. Опять воцарилась мертвая
тишина. Все исчезло. Исчезли призраки
города Феллс-Черч, которые явились на
одну ночь, чтобы спасти эти
места от нового кровопролития. Светлый
дух, который привел их, тоже
пропал без следа, и даже
месяц и звезды затянуло тучами. Бонни
понимала, что лицо у Стефана
мокрое не из-за дождя, который
снова полил с неба. Стефан стоял
выпрямившись, его грудь вздымалась. Он
не отводил глаз от того
места, где еще недавно было
видно сияние Елены. И те
боль и страдание, которые Бонни
раньше порой видела на его
лице, не шли ни в
какое сравнение с тем, что
было написано на нем сейчас. —
Это нечестно, — прошептала она.
А потом крикнула в небо,
даже не понимая, к кому
обращается: — Это нечестно! Дыхание
Стефана все учащалось. Он тоже
смотрел в небо, но не
с гневом, а с невыразимой
болью. Он вглядывался в облака,
словно мог увидеть там хоть
какую-то частичку золотого света, малейшую
искорку погасшего сияния. Но там
не было ничего. Бонни видела,
что все его тело содрогнулось,
словно от удара копья Клауса.
И крик, вырвавшийся из его
груди, был страшнее всего, что
ей приходилось слышать в жизни: —
Елена!
16
Потом Бонни так
и не смогла восстановить в
деталях то, что происходило в
следующие несколько секунд. Вначале она
услышала крик Стефана, от которого
едва не затряслась земля у
нее под ногами, и заметила,
что в их сторону идет
Дамон. А потом увидела вспышку. Эта
вспышка была похожа на молнии
Клауса, только она была не
сине-белой. Она была золотой. Золотой и
такой яркой, что Бонни показалось,
будто прямо у нее на
глазах взорвалось солнце. Несколько секунд
она видела перед собой только
цветной водоворот. А потом заметила
посреди поляны кое-что еще. Белую
маленькую фигурку, по форме похожую
на призраков, но более плотную
на вид. Фигурка съежилась рядом
с дымовой трубой, и Бонни
была готова поверить чему угодно,
только не собственным глазам. Ведь больше
всего фигурка была похожа на
тоненькую обнаженную девушку, которая, дрожа,
сидела на траве. Девушку с
золотыми волосами. И по виду это
была Елена. Не пылающая, словно свеча,
Елена из мира духов, не
бледная, сверхъестественно красивая девушка, в
которую превратилась Елена, ставшая вампиром.
Нет, это была Елена, матово-белая
кожа которой порозовела и покрылась
пупырышками под проливным дождем. Елена,
которая с ошарашенным видом медленно
поднимала голову и озиралась по
сторонам, словно видела эту хорошо
знакомую поляну в первый раз. Это
обман зрения. Или, возможно, ей
дали еще пару секунд, чтобы
попрощаться. Бонни твердила это себе
снова и снова, но никак
не могла себя убедить. — Бонни?
— спросил неуверенный голос. Голос,
который никак не напоминал перезвон
музыкальной подвески. Голос перепуганной молоденькой
девушки. У Бонни задрожали колени. Ее
переполняло какое-то сумасшедшее чувство. Она
пыталась отогнать его прочь, не
смея поверить. Она просто смотрела
на Елену. Елена провела рукой по
тра...
|