|
дто я… не знаю, прокаженная.
Я пыталась вести себя дружелюбно,
а ты швырнул мне это
дружелюбие прямо в лицо. Разве
джентльмен так поступает, когда кто-то
пытается его поприветствовать?
Стефан опять пытался
что-то сказать, но Елена неслась
дальше, не задумываясь:
– Ты раз
за разом публично мною пренебрегал,
ты на глазах у всех
унижал меня в школе. Ты
и теперь словно не желаешь
меня замечать, если только это
не оказывается вопросом жизни и
смерти. Что только так я
могу вытянуть из тебя хоть
словечко? Только когда кого-то чуть
ли не убивают? И даже
сейчас, – горестно продолжила Елена,
– даже сейчас ты не
хочешь, чтобы я оказывалась рядом
с тобой. Что ты за
человек, Стефан Сальваторе, что ты
так живешь? Почему тебе приходится
обставлять себя стенами, чтобы другие
люди за них не проникли?
Почему ты не можешь никому
доверять? Что с тобой, в
самом деле, такое?
Теперь Стефан молчал,
отвернувшись от Елены. Она на
быстро перевела дух, расправила плечи
и повыше подняла голову –
даже несмотря на то, что
в глазах у нее блестели
слезы.
– И что такое со
мной, – добавила она, уже
чуть потише, – что ты
даже не можешь на меня
смотреть, зато вовсю позволяешь Кэролайн
Форбс за тобой увиваться? По-моему,
хотя бы это я все-таки
имею право знать. Ладно, я
больше никогда тебя не потревожу
и даже не заговорю с
тобой в школе, но, прежде
чем я отсюда уйду, я
хочу узнать правду. Скажи, Стефан,
за что ты так меня
ненавидишь?
Стефан медленно повернулся и поднял
голову. Его смертельно грустные глаза
смотрели в никуда, и в
Елене словно что-то перевернулось от
той боли, отражение которой она
увидела на его лице.
Голос Стефана
по-прежнему остался выдержанным – но
где-то на самой грани. Елена
явственно слышала, какие отчаянные усилия
требуются юноше, чтобы говорить ровным
тоном.
– Да, Елена, – произнес
Стефан, – думаю, у тебя
есть право знать.
Тут он посмотрел
ей прямо в глаза, и
она подумала: «Неужели все так
скверно? Что может быть хуже?»
–
Я не испытываю к тебе
ненависти, – продолжил юноша, тщательно,
раздельно произнося каждое слово. –
Я никогда тебя не ненавидел.
Просто ты… ты мне кое-кого
напоминаешь.
Елена оказалась захвачена врасплох. Она
ожидала чего угодно, только не
этого.
– Я напоминаю тебе какую-то
знакомую?
– Да, знакомую, – тихо
подтвердил Стефан.
– Но, – медленно
добавил он, словно втайне недоумевая,
– на самом деле ты
совсем другая. Она действительно на
тебя походила, но была хрупкой,
нежной. Уязвимой. Как внутри, так
и снаружи.
– А я не
такая.
Стефан издал звук, который вполне
можно было принять за смешок,
если бы он не был
таким печальным:
– Да. Ты не
такая. Ты воительница. Ты… это
ты.
Некоторое время Елена безмолвствовала. Видя
боль на его лице, она
с трудом, но все же
сдерживала гнев.
– Ты был с
ней очень близок?
– Да.
– А
что случилось потом?
Последовала долгая пауза,
такая долгая, что Елена даже
подумала, будто Стефан вообще не
собирается отвечать. Наконец он промолвил:
–
Она умерла.
Елена шумно выдохнула. Последний
остаток ее гнева испарился.
– Должно
быть, это ужасно больно, –
негромко посочувствовала она, думая о
белом надгробии Гилбертов среди сорняков.
– Извини.
Стефан промолчал. На лицо
его снова словно упала тень.
Взгляд юноши обратился внутрь, на
что-то ужасное, разбивающее сердце, что
мог видеть только он. Но
в выражении его лица сквозило
не просто горе. Сквозь плотные
стены, сквозь все хрупкое самообладание
Елена смогла разглядеть невыносимое познание
вины и жуткое одиночество. Вид
у Стефана был такой потерянный
и одержимый, что Елена, сама
того не желая, пододвинулась к
нему ближе.
– Стефан, – прошептала
она.
Казалось, он ее не услышал;
казалось, он заново переживал какое-то
давнишнее несчастье.
Елена не смогла удержаться
и положила ему руну на
плечо:
– Поверь, Стефан, я знаю,
как это может быть больно…
–
Ты не можешь этого знать!
– внезапно крикнул Стефан, и
вся изящная оболочка его сдержанности
вдруг взорвалась белой яростью.
Он опустил
взгляд на руку Елены, словно
не понимая, как она там
оказалась, и разгневанный тем, что
девочка осмелилась прикоснуться к нему.
Зеленые глаза юноши были темными,
когда он стряхнул чужую ладонь
со своего плеча и поднял
руку, чтобы помешать Елене снова
до него дотронуться… но, взяв
руку Елены, Стефан уже не
смог ее отпустить и только
с изумлением наблюдал, как их
пальцы переплетаются, словно навеки объединяя
их. Наконец потрясенный взгляд юноши
перешел от сплетенных пальцев на
лицо девочки.
– Елена, – прошептал
Стефан.
Елена увидела его страдальческий взгляд
и поняла, что он просто
не может больше с собой
бороться. Оборона замка пала, стены,
наконец, рухнули, и она ясно
увидела, что лежит по ту
сторону.
Стефан обреченно наклонил голову к
ее губам.
* * *
– Погоди…
остановись здесь, – велела Бонни.
–
По-моему, я что-то увид...
|
