|
еет, – сказала Катрина и
тонкими холодными пальцами погладила горло
Стефана.
Он все понял. И ощутил
внезапный страх, который, впрочем, вскоре
испарился, подчиняясь нежному прикосновению ее
пальцев. Стефан хотел этого, хотел
чего угодно, лишь бы это
позволило ему оставаться вместе с
Катриной.
– Лежи смирно, любовь моя,
– прошептала Катрина.
«Любовь моя». Два
слова утонули в Стефане, когда
он откинулся на подушки, так
наклоняя голову, чтобы горло оказалось
обнажено. Всякий страх пропал, сменяясь
счастьем столь великим, что Стефан
почти не дышал, опасаясь его
разрушить.
Волосы Катрины мягко скользнули по
его груди. Стефан ощутил нежное
дыхание Катрины на своих губах,
затем на горле. И, наконец,
почувствовал ее зубы.
Последовала острая боль,
но Стефан заставил себя лежать
спокойно. Он не издал ни
звука, думая только о Катрине,
о том, как хотел ей
отдаться. И почти мгновенно боль
прошла, а Стефан ощутил, как
кровь понемногу уходит из его
тела. Все вышло совсем не
так ужасно, как он того
боялся. Преобладало скорее чувство отдачи,
благотворного вскармливания.
Затем их разумы словно
стали сливаться, становясь единым целым.
Стефан смог ощутить радость Катрины,
ее восторг от принятия теплой
крови, которая давала ей жизнь.
Он также знал, что Катрина
может ощутить его восторг, его
взаимное чувство.
Однако реальность понемногу уходила,
граница между сном и явью
становилась размытой. Стефан не мог
думать ясно. Собственно говоря, он
вообще не мог думать. Он
мог только чувствовать, и его
эмоции резко взмывали вверх по
спирали, вознося его все выше
и выше, разрывая последние связи
с землей.
Некоторое время спустя Стефан
вдруг обнаружил себя в объятиях
Катрины, не понимая, как он
туда попал. Она баюкала его,
точно нежная мать, обхватив его
голову и прикладывая его губы
к своей обнаженной плоти как
раз над низким воротом ночной
сорочки. Там оказалась крошечная ранка,
темный порез на фоне бледной
кожи, Стефан не почувствовал ни
страха, ни колебания, а когда
Катрина ободряюще погладила его по
голове, он начал пить теплую
кровь своей любимой.
Холодный и спокойный,
Стефан стряхнул грязь со своих
коленей. Человеческий мир спал, погрузившись
в ночной сумрак, но чувства
юноши были остры как кинжал.
Итак, ему следовало, как следует
насытиться, он снова был голоден
– воспоминания резко пробудили аппетит.
Ноздри Стефана широко раздувались, ловя
мускусный запах лисы, и он
снова начал охоту.
Глава 12
Елена неторопливо
поворачивалась, разглядывая себя в большом
зеркале в спальне тети Джудит.
Маргарет сидела в ногах массивной
кровати с пологом, голубые глаза
девочки округлились от восхищения и
торжественности момента.
– Хотела бы я
иметь такое платье для игры
в «кошелек или жизнь», –
выдохнула она.
– А мне ты
больше нравишься в костюме белой
кошечки, – сказала Елена, целуя
сестренку между белых бархатных ушек,
прикрепленных к ленте на ее
голове.
Затем она повернулась к тетушке,
стоящей у двери с иголкой
и ниткой наготове.
– Просто идеально,
– тепло поблагодарила Елена. –
Нам ничего не придется менять.
Девушка,
отражавшаяся в зеркале, вполне могла
бы сойти со страниц альбомов
по итальянскому Ренессансу. Ее шея
и плечи были обнажены, а
плотный лиф голубого как лед
платья спускался к тончайшей талии.
Длинные, широкие рукава были разрезаны
так, чтобы из-под них выглядывал
белый шелк сорочки, а широкая
юбка едва касалась пола. Платье
казалось безупречно-прекрасным, и его бледно-голубой
цвет оттенял фиалковую синеву глаз
Елены.
Взгляд девочки упал на старомодные
часы с маятником над комодом:
–
Ох, нет… уже почти семь.
Стефан будет здесь в любую
минуту.
– Значит, это его машина,
– предположила тетя Джудит, выглядывая
из окна. – Пойду приглашу
его войти.
– Ничего-ничего, – легко
отозвалась Елена. – Я, сама
его встречу. До свидания, удачной
игры в «кошелек или жизнь»!
– И она поспешила вниз
по лестнице.
«Ну вот, теперь или
никогда», – подумала Елена.
Протягивая руку
к двери, она вдруг вспомнила
тот день, теперь уже почти
два месяца тому назад, когда
она встала на пути у
Стефана после урока европейской истории.
Сейчас ее охватывало то же
самое чувство предвкушения, возбуждения и
напряжения.
«Хотелось бы надеяться, что на
этот раз все выйдет совсем
не так, как с тем
планом», – подумала Елена.
Последние полторы
недели все ее надежды были
связаны именно с этим моментом,
с этим вечером. Если они
со Стефаном в этот вечер
не сойдутся, они уже никогда
не поладят.
Дверь распахнулась, и Елена
отступила на шаг, ощущая непреодолимое
смущение и страшась увидеть лицо
Стефана. Услышав его резкий вдох,
она быстро подняла взгляд –
и почувствовала, как сердце ее
холодеет.
Да, Стефан смотрел на нее
в удивлении. Но это была
вовсе не та удивленная радость,
которую Елена видела в его
глазах в ту первую ночь
в его комнате. Здесь оказалось
что-то близкое к шоку.
– Тебе
не нравит...
|
