т. Но я не собираюсь
оправдываться. Только, чтобы сказать, что
у нас мало времени, в
то время как я могу
заблокировать Шиничи от наблюдения за
нами. Сердце Елены разбивалось на
тысячу осколков; она могла чувствовать
каждый из них внутри себя.
Ничто больше не имело значения.
— Ты солгал, Ты нарушил
данное мне обещание, что никогда
не навредите друг другу. —
Я знаю — и это
должно было быть невозможным. Но
всё началось той ночью, когда
деревья приближались к Бонни и
к Марку… и к Мередит.
— Мэтт! — Той ночью,
когда Стефан ударил меня и
показал мне его истинную Силу
— это было из-за тебя.
Он сделал это, так что
я был бы далеко от
тебя. Перед этим он только
надеялся держать тебя скрытой. И
той ночью я чувствовал…, преданным,
так или иначе. Не спрашивайте
меня, почему это должно иметь
смысл, когда в течение многих
лет прежде, я сбивал его
с ног и заставлял есть
грязь в любое время, когда
я хотел. Елена попыталась осмыслить
то, что он говорил о
разрушенном обещании. Но она не
могла. А также при этом
она не могла пренебречь чувством,
которое только что опустилось как
ангел в цепях, овладевшим ею.
«Попытайся смотреть своими другими глазами.
Ищи ответ внутри себя, а
не снаружи. Ты знаешь Дамона.
Ты уже видела то, что
внутри него. Как долго Это
там?» — О, Дамон, я
сожалею! Я знаю ответ. Дамон
- Дамон. О, Боже! Я
могу видеть, что с тобой
произошло. Ты более охвачен, чем
любая из тех девочек. —
Во мне одна из тех
вещей? Елена держала свои глаза
закрытыми, в то время как
она кивала. Слезы текли по
ее щекам, и она чувствовала
себя больной, так как она
вынуждала себя сделать это: собрать
достаточную человеческую силу видеть своими
другими глазами, видеть, поскольку она
так или иначе выучилась смотреть
внутри людей. Малах, которого она
видела прежде в Дамоне, и
то, что описал Мэтт, было
огромно для насекомого, больше руки.
Но теперь в Дамоне она
ощущала кое-что большее …. Чудовищное.
Кое-что, что населяло его полностью,
видела его прозрачную голову внутри
его красивых очертаний, его хитиновое
тело - в его туловище;
его обратно-крученые ноги внутри его
ног. Мельком она подумала, что
упадет в обморок; однако, с
другой стороны она управляла собой.
Пристально смотря в духовное изображение,
она думала, как бы повела
себя Мередит? Мередит осталась бы
спокойной. Она не лгала бы,
но она нашла бы способ
помочь. — Дамон, это плохо.
Но должен быть какой-то способ
вытащить Это из тебя. Я
собираюсь найти этот способ. Поскольку,
пока Это находится в тебе,
Шиничи может вынуждать тебя делать
что-либо. — Ты можешь выслушать,
почему Это выращено настолько большим?
Той ночью, когда Стефан выгнал
меня из своей комнаты, все
остальные пошли домой как хорошие
маленькие девочки и мальчики, но
ты и Стефан пошли на
прогулку. Полет... Скольжение. В течение
долгого времени это ничего не
означало для нее, даже притом,
что это был последний раз,
когда она видела Стефана. Фактически,
это было единственным значимым для
нее: это было последний раз,
когда она и Стефан… Она
чувствовала, что замерзает изнутри. —
Вы вошли в Старый Лес.
Ты была все еще маленьким
ребенком-духом, который действительно не знал,
что правильно, а что не
правильно. И Стефан должен был
хорошо это понимать, прежде чем
сделать это — на моей
собственной территории. Вампиры принимают территорию
всерьез. И в моем собственном
месте для отдыха — прямо
перед моими глазами… — О,
Дамон! Нет! — О, Дамон,
да! Вы были там, делили
кровь, и были настолько поглощены,
чтобы заметить меня, даже если
бы я перепрыгнул и попробовал
бы подглядеть за тобой отдельно.
Ты была в закрытой белой
длинной ночной рубашке, и ты
была похожа на ангела. Я
хотел убить Стефана тогда. —
Дамон… — И это казалось
правильным тогда, что Шиничи появился.
Ему не требовалось говорить то,
что я чувствовал. И у
него был план, предложение …
Елена закрыла свои глаза снова
и покачала ее головой. —
Он подготовил тебя заранее. Ты
уже был охвачен и готов
был быть наполненным гневом. Я
не знаю, почему. Дамон продолжал,
как будто он не слышал
ее: — Но я едва
думал о том, что это
будет означать для Бонни и
Мередит, и для остальной части
города. Все, о чем я
мог думать, была ты. Все,
что я хотел - тебя,
и месть Стефану. — Дамон,
ты выслушаешь? К тому времени,
ты уже был преднамеренно охвачен.
Я могла видеть в тебе
молаха. Ты допускаешь, — поскольку
она чувствовала, что он раздулся,
чтобы говорить — что кое-что
влияло на тебя перед этим,
вынуждая наблюдать как Бонни и
другие умирают в твоих ногах
той ночью. Дамон, я думаю,
что эти вещи еще более
тверды избавиться, чем мы воображаем.
С одной стороны, ты обычно
не оставался бы, чтобы наблюдать,
что люди делают — частные
вещи, не так ли? Не
факт, что ты действительно сам
себе не доказывал, что кое-что
было неправильным? — Это -
… теория, - Дамон ответил,
не представляясь счастливым. — Но
разве ты не видишь? Именно
Это заставило сказать Стефану, что
ты спас только Бонни из
прихоти, и име...
|