|
бе придется просить приятнее.
И
тогда,конечно,мне придется решить какие изменения
ты получила.
Глава 11
Бонни никак
не могла вспомнить ни одной
современной молитвы, а потому, словно
уставший ребенок, повторяла одну из
старых: «…я прошу, чтобы Господь
взял мою душу…».
Она истратила
всю свою энергию на то,
чтобы позвать на помощь, но
не получала никакого ответа, только
отдаленный шум. Сейчас ей так
хотелось спать. Боль ушла, и
теперь Бонни просто лежала в
оцепенении. Единственное, что ее беспокоило
- это холод. Но и
от него тоже можно уберечься.
Она может просто натянуть на
себя одеяло, толстое, мягкое одеяло,
и тогда она согреется. Она
знала это, не понимая откуда,
но точно знала.
Единственное, что
удерживало ее от мыслей об
одеяле - это воспоминания о
маме. Ее мама расстроиться, если
она перестанет бороться. Об этом
она тоже точно знала, не
понимая, откуда. Если бы только
она могла послать ей сообщение,
объяснить, что она боролась так
сильно, как только могла, но
бой с ледяным холодом и
оцепенением бесполезен. Она знала, что
умирает, но в конце концов,
это было совсем не больно,
поэтому маме не стоит плакать.
И в следующий раз она
будет учиться на своих ошибках,
она обещает… В следующий раз…
Появление Дамона, его приземление на
машину, подобно вспышке молнии, было
довольно драматичным. Одновременно с этим
он распостронял вокруг себя силу,
на этот раз направленную на
деревья-марионетки, которыми руководил невидимый мастер.
Удар был такой силы, что
он чувствовал шок Стефана на
протяжении всего пути из пансионата.
А деревья… медленно растаяли в
темноте. «Они бы наверняка вскрыли
верх машины, как огромную консервную
банку с сардинами»,- размышлял он,
стоя на капоте. Это было
бы даже удобно для него.
Затем он обратил внимание на
смертельно бледную Бонни, с кудряшками,
которая должна была сейчас валяться
у него в ногах и,
задыхаясь, причитать «О, спасибо тебе!».
Но она не благодарила его.
Она так и продолжала лежать
в объятиях деревьев. Недовольный, Дамон
подошел к ней, чтобы схватить
ее за руку, но, увидев
ее, застыл в шоке. Он
почувствовал это даже до того,
как успел прикоснуться к ней,
почувствовал до того, как это
испачкало его пальцы. Сотню маленьких
ранок, и из каждой сочилась
кровь. Должно быть, это из-за
иголок хвойных деревьев, которые брали
у нее кровь или… нет,
они вливали какую-то смолистую жидкость
внутрь. Какое-то обезболивающее, чтобы она
была спокойна и неподвижна, потому
что следующий этап захвата жертвы
явно должен был быть совсем
неприятным, судя по манерам этого
существа. Вероятнее всего, это было
впрыскивание пищеварительных соков.
«Или, возможно,
что-то, чтобы просто поддерживать ее
жизнь, как антифриз для машины»,
- подумал он и испытал
отвратительное чувство шока, когда понял,
насколько холодной она была. Ее
запястье было словно лед. Он
мельком взглянул на двух других
смертных, темноволосую девушку с трезвым,
обеспокоенным взглядом и светловолосого парня,
который всегда пытался спровоцировать драку.
Но Дамон мог бы победить
его без труда. Сейчас те
двое выглядели действительно плохо. Но
он собирался спасти только эту.
Потому что это был его
каприз. Потому что она так
жалобно просила его о помощи.
Потому что те создания, те
малахи, пытались заставить его смотреть
с полузакрытыми глазами, как она
умирает, унося его сознание от
реальности, погружая его в восхитительное
видение. Малах - слово, отличающее
созданий тьмы: сестер или братьев
ночи. Но Дамон вдруг подумал,
что если бы оно означало
что-то злое, то и произноситься
должно было бы с фырканьем
или шипением.
У него не
было ни малейшего желания позволить
им победить. Он поднял Бонни,
как будто она была всего
лишь пушинкой от одуванчика, и
закинул ее на плечо. Затем
он оттолкнулся от машины. Полет
без изменения формы поначалу был
для него испытанием. Но Дамон
любил испытания.
Он решил перенести
ее к ближайшему источнику теплой
воды, и это был пансионат.
Ему даже не придется беспокоить
Стефана. Ведь в этой кроличьей
норе еще полдюжины комнат. И
если только Стефан не любит
пошпионить за кем-нибудь на досуге,
то он не станет шариться
по чужим ванным комнатам.
Как
оказалось, Стефан был не только
чрезмерно любопытным, но еще и
очень быстрым. Это было почти
столкновение: Дамон, с его ношей,
дошел до угла и чуть
не врезался в Стефана, который
шел по темному коридору с
Еленой, парящей над полом, как
и Дамон, как будто она
была детским воздушным шариком.
Их
первые слова не были ни
блестящими, ни остроумными.
- Какого
черта ты тут делаешь? -
воскликнул Стефан.
- Какого черта
ты делаешь…? - сказал Дамон,
или начал говорить, когда заметил
огромные перемены в Стефане -
и огромную Силу, которой была
Елена. Когда большая часть его
рассудка содрогнулась от шока, меньшая
его часть немедленно начала анализировать
ситуацию, стараясь понять как Стефан
из ничего превратился в… в…
Какой кошмар. Ох, ладно, надо
хотя бы сделать храброе лицо.
- Я почувствовал битву, -
сказал Стефан, - И ...
|
