й ремень. Кристин вопила: -
Тыыыы....ненавижу! Ты...ненавижуу! Ты пожалеешь! –
после этого она умчала прочь
из комнаты. - Я не
знаю, поможет ли это, или
станет только хуже, - сказал
Мэтт, когда к нему вернулась
способность ровно говорить. – Но
Кристин не единственная девочка, ведущая
себя так. По крайней мере
еще одна в этом городе...
- Все, что меня волнует
– это моя Кристин, -
сказала миссис Дунстан. – И
это...существо не она. Мэтт кивнул.
Но была одна вещь, которую
нужно было сделать прямо сейчас.
Ему нужно найти Елену. -
Если блондинка постучит в дверь
и попросит о помощи...пожалуйста впустите
ее, - попросил он миссис
Дунстан. – Пожалуйста! Но не
впускайте никаких парней – даже
меня, если не хотите, –
выпалил он. На мгновение его
глаза и глаза миссис Дунстан
встретились и он почувствовал, некую
связь. Потом она кивнула и
поспешила выпроводить его из дома.
«Хорошо, - подумал Мэтт. –
Елена направилась сюда, но не
добралась. Посмотрим на следы.» Он
посмотрел. И следы показали ему,
что, когда осталось всего несколько
шагов до собственности Дунстанов, она
необъяснимо резко повернула направо и
пошла глубоко в лес. Почему?
Что-то напугало ее? Или она...-
Мэтт почувствовал приступ тошноты. –
Или она обманывала, делая вид,
что ковыляет, пока наконец не
оставила всю человеческую помощь позади?
Все что он мог сделать
– это следовать за ней
в лес.
Глава 29
- Елена! Что-то
тормошило ее. - Елена! Пожалуйста,
не надо больше боли. Ей
не было больно сейчас, но
она помнила о той боли...о,
еще одну борьбу за воздух
она не выдержит... - Елена!
Нет...пусть все останется как есть.
Елена мысленно отодвинула ту вещь,
которая надоедала ей. - Елена,
пожалуйста... Все, что она хотела
– это уснуть. Навсегда.
-
Будь ты проклят, Шиничи! Дамон
поднял снежный шар с миниатюрным
лесом внутри, когда Шиничи нашел
слабый свет Елены, исходящий от
него. Внутри него росли десятки
ель, гикори (*вид орехового дерева*),
сосен и других деревьев –
все с совершенно прозрачной внутренней
оболочкой. Миниатюрный человек – учитывая
то, что вряд ли кто-нибудь
может быть уменьшен и помещен
в такой шар – увидел
бы впереди и позади себя
деревья, деревья во всех направлениях,
и он мог пойти прямо
и вернуться к исходной точке
вне зависимости от того, в
каком направлении он шел. -
Это развлечение, - угрюмо сказал
Шиничи, наблюдая за ним из-под
ресниц. – Игрушка, в которую
обычно играют дети. Игрушка-ловушка. -
И ты находишь это забавным?
– Дамон со всей силы
кинул шар в деревянный кофейный
столик в изысканном домике, находящемся
в тайным убежищем Шиничи. И
тогда он понял, почему это
была игрушка для детей –
стекло было небьющемся. После всего
этого Дамону потребовалась секунда –
всего секунда – чтобы сдержать
себя. У Елены возможно остались
считанные секунды жизни. Ему нужно
быть аккуратным в своих выражениях.
С той секунды огромный поток
слов полился из его рта,
в основном на английском, без
ненужных проклятий и даже оскорблений.
Он не волновался о том,
оскорбит ли Шиничи. Он просто
пригрозил…нет он поклялся…учинить над Шиничи
насилие, которое тот никогда не
видел за свою длинную жизнь,
наполненную перекошенными образами вампиров и
людей. В конце концов до
Шиничи дошло, что он не
шутил и Дамон очутился внутри
шара с промокшей Еленой перед
ним. Она лежала у него
в ногах и она была
в том состоянии, какое он
не мог представить даже в
самых худший его фантазиях. У
нее была вывихнута правая рука,
а во многих местах просто
переломана, и безобразно разбита левая
голень. Он испугался, как только
представил, как она продиралась через
лес в шаре, как кровь
текла с правой руки –
с плеча до локтя, как
левая нога волочилась за ней
как у раненого животного, и
это было самое худшее. Ее
волосы, пропитанные потом и грязью,
раскинулись по ее лицу. И
она сошла с ума, буквально
бредила, разговаривая с людьми, которых
там не было. И она
посинела. Со всеми ее силами
она могла убрать только один
побег. Дамон схватил огромные охапки
их, злобно выдергивая их из
земли так, как если бы
они пытались бороться с ним
или обернуться вокруг его запястья.
Елена ловила воздух, глубоко вздыхая
так, как будто удушье убивает
ее, но она не приходила
в сознание. И она не
была той Еленой, которую он
помнил. Когда он взял ее
на руки, он не почувствовал
ни сопротивления, ни узнавания его
– ничего. Она не знала
его. Она была вне себя
от лихорадки, истощения и боли,
но в следующую секунду, находясь
в полубессознательном состоянии, она влажно
поцеловала его руку, взъерошила волосы
и прошептала: «Мэтт...найди...Мэтта.». Она не
знала кто он – она
вряд ли даже знала кто
она сама, но даже сейчас
она беспокоилась о своем друге.
Поцелуй «впитался» в его руку
как клеймо и с тех
пор он контролировал ее мозг,
пытаясь отвести агонию, которую она
чувствовала...куда угодно...в ночь...в себя. Он
вернулся к Шиничи и голосом,
в котором сквозил ледяной ветер
сказал: - У тебя должен
б...
|