|
олчаливому согласию никто не упоминал
о той неловкости, которую вызвал
приход Елены и Стефана. Елена
была твердо настроена делать вид,
что все идет как всегда.
Мередит
с Бонни ее в этом
поддерживали.
– Классно выглядишь, – тепло
польстила ей Бонни. – Мне
страшно нравится этот красный свитер.
–
Действительно милая вещица, – согласилась
Мередит. – Правда, Эд?
Эд несколько
испуганно согласился с подругой.
– Значит,
твой класс тоже был сюда
приглашен, – сказала Елена, обращаясь
к Мередит. – А я
думала, здесь будут только те,
у кого седьмым уроком идет
европейская история.
– Не знаю, подходит
ли здесь слово «приглашен», –
сухо отозвалась Мередит. – Учитывая,
что наше «активное участие будет
порой возмещать отсутствие высоких оценок».
–
Думаешь, он серьезно об этом
говорил? – вставил Эд.
Елена пожала
плечами.
– Мне показалось, что серьезно.
А где Рэй? – спросила
она у Бонни.
– Рэй? Ах,
да, Рэй. Не знаю. Наверно,
где нибудь поблизости. Здесь уйма
народу.
Бонни говорила чистую правду. Гостиная
дома Рамси была битком набита
старшеклассниками. С того места, где
сидела Елена, ей было прекрасно
видно, как толпа перетекает в
столовую, в прихожую, а также,
возможно, на кухню. Циркулируя вокруг
Елены, школьники то и дело
задевали ее локтями.
– А о
чем Зальцман хотел поговорить с
вами после урока? – спрашивал
тем временем Стефан.
– Аларих, –
чопорно поправила его Бонни. –
Он хочет, чтобы мы звали
его Аларих. Ах, он был
так мил. Он ужасно себя
чувствовал из за того, что
ему пришлось заставить меня оживить
в памяти такой мучительный опыт.
Но дело в том, что
Аларих не знал, как именно
погиб мистер Таннер, и не
понимал, насколько я чувствительна. Конечно,
он сам невероятно чувствителен, так
что он прекрасно представляет себе,
каково это. Ведь по знаку
зодиака он Водолей.
– С луной
в восходящих линиях, – еле
слышно промолвила Мередит. – Послушай,
Бонни, ведь ты сама не
веришь во всю эту чушь,
разве не так? Он же
учитель, ему не следует распространять
весь этот бред на учеников.
–
Да Аларих ничего такого не
распространял! В точности то же
самое он сказал Тайлеру и
Сью Карсон. Еще он сказал,
что нам следует всячески поддерживать
друг друга в связи со
случившимся. Возможно, нам даже следует
написать реферат по поводу того
вечера, чтобы как то выразить
свои чувства. Аларих сказал, что
подростки очень впечатлительны, и он
не хочет, чтобы эта страшная
трагедия оказала длительный эффект на
нашу жизнь.
– Какой он душка!
– заметил Эд, и Стефан
закашлялся, чтобы скрыть приступ душившего
его смеха.
Однако ситуация его вовсе
не позабавила, а вопрос, адресованный
Бонни, был вызван не просто
праздным любопытством. Елена прекрасно понимала
это. Стефан относился к Алариху
Зальцману примерно так же, как
большинство школьников в гостиной относились
к Стефану, – настороженно и
недоверчиво.
– Действительно странно, – заметила
Елена, бессознательно откликаясь на невысказанную
Стефаном мысль. – Ведь Аларих
вел себя так, будто идея
о вечеринке пришла к нему
спонтанно, тогда как все явно
было запланировано.
– Еще более странно
то, что школа может взять
на работу учителя, даже не
сообщив ему о том, как
именно погиб его предшественник, –
поддержал ее Стефан. – Все
говорили о смерти мистера Таннера,
об этом даже газеты писали.
–
Но там не было всех
подробностей, – твердо заявила Бонни.
– На самом деле некоторую
информацию полиция до сих пор
не разглашает, потому что считается,
что это необходимо для поиска
убийцы. В частности… – тут
она понизила голос, – знаете,
что сказала мне Мэри? Доктор
Фейнберг разговаривал с тем человеком,
который производил вскрытие трупа, с
судебно медицинским экспертом. И тот
заявил, что в теле вообще
не оказалось крови. Ни капельки.
Елена
внезапно почувствовала, как ледяной ветер
продувает ее насквозь, будто она
опять оказалась на кладбище. Она
не могла выдавить из себя
ни слова. Но тут Эд
спросил:
– Куда же она вся
делась?
– Не знаю, – спокойно
ответила Бонни. – Наверное, разлилась
по полу и алтарю. Именно
с этим полиция прямо сейчас
и разбирается. Но это очень
необычно для трупа – то,
что в нем совсем не
осталось крови. Обычно в нижней
части тела обязательно остается кровь.
Посмертный цианоз, так это называется.
Такие большие фиолетовые синяки. Мередит?
А в чем дело?
– Меня
от твоей невероятной чувствительности сейчас
стошнит, – сдавленным голосом произнесла
Мередит. – Не можем ли
мы поговорить о чем нибудь
другом?
– Между прочим, не тебя
всю заляпало этой кровью, –
обиженно начала Бонни, но тут
Стефан перебил:
– А следователи пришли
к какому нибудь выводам основе
полученной информации? Стали они ближе
к поимке убийцы?
– Не знаю,
– честно призналась Бонни, а
затем лицо ее прояснилось. –
Да, кстати, Елена, ведь ты
сказала, что знаешь, кто…
– Заткнись,
Бонни! – возмущенно перебила ее
Елена.
Если и существовало место, где
это можно было обсуждать то
определенно не в людной гостиной
чужого дома. Не в комнате,
переполненной людьми, ненавидевшими...
|
