|
воего дома. Мы просто должны
вернуть его себе, – хладнокровно
изрекла Мередит.
– Нас поймают и
выгонят из школы. Если вообще
не посадят в тюрьму. –
Бонни умоляюще повернулась к Елене.
– Скажи ей, Елена.
– Ну
у… – На самом деле
подобная перспектива даже у Елены
вызывала определенную неловкость.
И больше всего
ее угнетала мысль вовсе не
об исключении или тюрьме, а
о том, что их просто
поймают на месте преступления. Высокомерное
лицо миссис Форбс, полное праведного
гнева, всплыло у нее перед
глазами. Затем его сменило презрительно
смеющееся лицо Кэролайн, пока ее
матушка нацеливала на Елену обвиняющий
перст.
Кроме того, войти в чужой
дом с целью обыскать его,
пока там никого нет, казалось
таким… таким неправильным. Это было
вопиющее нарушение закона. Елена страшно
возмутилась бы, если бы кто
то проделал такое с ней.
Хотя,
с другой стороны, с ней
такое уже проделали. Кэролайн вторглась
в дом Бонни, и сейчас
в руках у нее находилась
самая что ни на есть
личная собственность Елены.
– Давайте мы
все таки это сделаем, –
тихо предложила Елена. – Но
очень осторожно.
– Можем мы хотя
бы как следует обсудить это?
– нерешительно спросила Бонни, переводя
взгляд с сосредоточенного лица Мередит
на Елену.
– Не о чем
тут говорить. Ты пойдешь с
нами, – твердо сказала ей
Мередит, – Ты же обещала,
– добавила она, видя, что
Бонни собралась опять ей возразить.
–
Но та клятва на крови
состояла только в том, чтобы
помочь Елене заполучить Стефана! –
воскликнула Бонни.
– Вспомни, – возразила
Мередит. – Ты поклялась сделать
все, что Елена попросит в
отношении Стефана. Там ничего не
говорилось о том, что клятва
действует только до того момента,
когда Елена его заполучит.
Рот Бонни
беспомощно раскрылся. Она посмотрела на
Елену, которая с трудом сдерживала
смех.
– Чистая правда, – торжественно
подтвердила Елена. – И ты
сама сказала: «Клятва на крови
означает, что тебе придется держаться
ее в любых обстоятельствах».
Бонни закрыла
рот и выдвинула вперед подбородок.
–
Да, действительно, – угрюмо согласилась
она. – Теперь я всю
жизнь обязана делать все, что
Елене понадобится в отношении Стефана.
Что ж, чудесно.
– Я не
стану злоупотреблять вашей помощью, –
сказала Елена. – И я
вам это обещаю. Клянусь…
– Не
надо! – воскликнула Мередит, внезапно
посерьезнев. – Не надо, Елена.
Ты можешь потом пожалеть.
– Ты
что, тоже пророчествами занялась? –
осведомилась Елена, а затем спросила:
– Так собираемся ли мы
на час другой заполучить ключ
от дома Кэролайн?
9 ноября, суббота
Мой милый Дневник!
Извини, что
так долго не писала. Просто
в последнее время я была
либо слишком занята, либо слишком
угнетена, чтобы тебе писать.
А
иногда и то, и другое.
Кроме того, после всего случившегося
я просто боюсь вести дневник.
Но мне обязательно нужно к
кому нибудь обратиться, потому что
сейчас на всей Земле нет
ни одно живого существа, с
которым я была бы абсолютно
откровенна.
Бонни и Мередит не
могут узнать всей правды о
Стефане. Стефан не может узнать
правду о Дамоне. Тетя Джудит
вообще ни о чем не
должна узнать. Бонни и Мередит
известно про Кэролайн и про
дневник. Стефану нет. Стефан знает
о вербене, которую я, кстати
сказать, теперь каждый день использую:
Бонни и Мередит не знают
– хотя я дала каждой
по мешочку с сухими веточками.
Одно хорошо – вербена, похоже,
действует. По крайней мере случаев
лунатизма со мной после той
ночи больше не происходило. Но
было бы ложью сказать, что
я с тех пор не
видела снов про Дамона. Он
непременно присутствует во всех моих
ночных кошмарах.
Сейчас моя жизнь
полна лжи, и мне обязательно
нужен кто то, с кем
я могла бы поделиться. Я
намерена прятать дневник под половицей
в чулане, так что никто
не найдет его, даже если
я неожиданно умру, и мою
комнату освободят от всех моих
вещей. Возможно, один из внуков
Маргарет станет в один прекрасный
день там играть, потянет за
половицу и выудит дневник наружу,
но до тех пор его
не найдет никто. Дневник –
мой самый главный секрет.
Не
знаю, почему я так много
думаю о смерти. На самом
деле этот пунктик скорее характерен
для Бонни – это как
раз она думает, что смерть
может быть удивительно романтичной. А
я точно знаю, на что
она на самом деле похожа,
– не было ровным счетом
ничего романтичного в том, как
умерли мои мама и папа.
Более скверного чувства я никогда
в жизни не испытывала. Я
хочу прожить долгую жизнь, выйти
замуж за Стефана и быть
счастливой. Нет причин, способных помешать
мне быть счастливой. Все наши
проблемы коренятся исключительно в нас
самих.
Правда, бывают такие минуты,
когда я пугаюсь и перестаю
верить в себя. И еще
есть разные мелочи, которые очень
меня раздражают. Например, почему Стефан
все еще носит у себя
на шее кольцо Катрины, хотя
я точно знаю, что он
меня любит. И еще –
почему он ни разу не
сказал, что он меня любит,
хотя я точно знаю, что
это так.
Впрочем, это не
имеет большого значения. Все со
временем выправится. Все просто должно
встать на свои места. А
потом мы со Стефаном будем...
|
