|
вами толком не поговорила,
– сказала Елена. – Я
знаю, вы ничего не понимаете,
а я даже не способна
объяснить, почему не могу рассказать
вам всего. – Поверьте, просто
не могу. Хотя одну вещь
я вам все таки расскажу.
– Она отступила на шаг,
вытирая слёзы, и серьезно посмотрела
на подруг. – Неважно, как
веско выглядят свидетельства против Стефана,
он не убивал мистера Таннера.
Я знаю, что он этого
не делал, потому что мне
известно, кто это совершил. Кроме
того, тот же самый человек
напал на Викки и на
того старика под мостом. И…
– тут она умолкла и
немного подумала. – Прости, Бонни,
но я думаю, что он
также убил Янцзы.
– Янцзы! –
Глаза Бонни тревожно расширились. –
Но зачем ему понадобилось убивать
пса?
– Не знаю, но он
был там в ту ночь,
в твоем доме. И он
был… очень сильно разгневан. Еще
раз прости, Бонни.
Бонни ошарашенно покачала
головой.
– А почему бы тебе
не рассказать обо всем полиции?
– спросила Мередит.
Смех Елены прозвучал
слегка истерически.
– Я не могу.
Полиции с этим делом просто
не справиться. И это я
тоже никак не могу вам
объяснить. Вы сказали, что по
прежнему мне доверяете. В таком
случае вам просто придется поверить
мне на слово.
Бонни и Мередит
переглянулись, а затем дружно уставились
на нервные пальцы Елены: совершенно
машинально девушка выдергивала нити из
вышивки постельного покрывала.
– Хорошо, –
наконец выдохнула Мередит. – Так
чем мы можем помочь?
– Не
знаю. Ничем, если только не…
– Тут Елена осеклась и
взглянула на Бонни. – Если
только, – изменившимся голосом продолжила
она, – ты, Бонни, не
поможешь мне найти Стефана.
Карие глаза
Бонни изумленно распахнулись.
– Я? Но
что я могу сделать? –
Однако затем, услышав резкий выдох
Мередит, она понимающе охнула.
– Ты
знала, где меня искать в
тот день, когда я отправилась
на кладбище, – объяснила Елена.
– И ты даже предсказала
приход Стефана в школу.
– А
я думала, ты не веришь
во всю эту экстрасенсорику, –
слабо отозвалась Бонни.
– Просто в
последнее время я кое что
про это узнала. Так или
иначе, я готова верить во
все что угодно, если это
поможет найти Стефана. Если есть
хоть какой то шанс, надо
обязательно попытаться.
Бонни сжалась в комочек.
–
Нет, Елена, ты просто не
понимаешь, – с несчастным видом
выговорила она. – Я не
обучена и не могу управлять
этим. Кроме того… это уже
не игра. Чем больше ты
используешь эти силы, тем больше
они используют тебя. В конечном
итоге они могут поработить человека
против его воли. Это очень
опасно.
Елена встала и подошла к
комоду вишневого дерева, глядя куда
то в пространство. Наконец она
повернулась к подруге.
– Ты права,
Бонни, это уже не игра.
И я отчетливо осознаю, что
это может быть очень опасно.
Но то, что происходит со
Стефаном, тоже не игры. Пойми,
Бонни, он сейчас неизвестно где,
и ему очень плохо. Никто
не может ему помочь, никто
даже не ищет его, не
считая врагов. Возможно, он сейчас
умирает. И даже может статься,
что он… что он уже…
– Горло у Елены перехватило.
Она
опустила голову и сделала глубокий
вдох, пытаясь прийти в себя.
Когда она снова подняла глаза,
то заметила, что Мередит пристально
смотрит на Бонни. Бонни расправила
плечи и подняла голову. Губы
ее плотно сжались, а в
обычно мягких карих глазах засиял
угрюмый свет, когда они встретились
с глазами Елены.
– Нам понадобится
свеча, – сказала Бонни.
Спичка зашипела,
рассыпая искры во тьме, а
затем комнату осветило яркое пламя
свечи. Оно мягко позолотило лицо
Бонни, склонившейся над столом.
– Чтобы
по настоящему сосредоточиться, мне потребуется
ваша помощь, – проинструктировала подруг
Бонни. – Смотрите на пламя
и думайте о Стефане. Представляйте
себе его лицо. Что бы
ни случилось, не переставайте смотреть
на пламя. И, что бы
ни случилось, ничего не говорите.
Тишину
в комнате нарушало лишь их
негромкое дыхание. Пламя мерцало и
плясало, отбрасывая случайные отблески на
трех девочек, сидевших вокруг свечи,
скрестив ноги. Бонни, закрыв глаза,
дышала медленно и ровно, как
засыпающий ребенок.
– «Стефан!» – напряженно
думала Елена, вглядываясь в пламя
и стараясь сконцентрировать всю свою
волю. Она создавала его в
своем воображении, используя все свои
органы чувств. Грубая ткань его
шерстяного свитера, трущегося о щеку,
запах его кожаной куртки, сила
его рук, что ее обнимали.
– Ах, Стефан…
Ресницы Бонни затрепетали,
а ее дыхание ускорилось, точно
у человека, которому снится кошмар.
Елена упорно не сводила глаз
с пламени, но по спине
у нее побежали мурашки, когда
Бонни вдруг нарушила тишину.
Поначалу это
был просто стон, словно от
боли. Затем, когда Бонни тряхнула
головой, а вздохи ее участились,
бессвязный стон обрел словесную форму.
–
Один… – выдохнула Бонни и
замолчала. От волнения Елена впилась
ногтями в ее ладонь. –
Один… в темноте, – продолжила
Бонни глухим и изможденным голосом.
Опять
последовало краткое молчание, а затем
Бонни быстро заговорила:
– Темно и
холодно. И я совсем один.
Что то такое за спиной…
твердое и неровное. Камни. Раньше
от них бывало больн...
|
