|
зобрались! Давай про что-нибудь другое!
— капризно приказала Катрина.
Потом она
вдруг стала играть с пуговками
у горловины платья, перебирая их
пальцами. Елена вспомнила Викки, раздевающуюся
перед всеми в кафе.
— Я
заставляла ее делать глупости. С
ней было так весело играть!
У
Елены онемели руки. Она поняла,
что инстинктивно пытается вырваться из
пут. Слова Катрины ранили ее,
и она не могла стоять
на месте. Усилием воли она
заставила себя не вырываться вперед,
а наоборот, отклониться назад и
попытаться хоть чуть-чуть освободить руки.
Она не знала, что будет
делать, если вырвется, но попытаться
стоило.
— Следующий! — тон Катрины
становился опасным.
— А почему ты
говоришь, что это — твоя
церковь? — спросил вдруг Дамон.
В его голосе опять не
было ничего, кроме легкого удивления,
как будто все происходящее его
не касалось. — А что
насчет Онории Фелл?
— А, это
старое пугало! — злобно ответила
Катрина. Она поджала губы и
уставилась куда-то вдаль, сверкая глазами.
Елена вдруг поняла, что они
стоят напротив входа в крипту,
а разграбленная могила находится прямо
за ними. Может быть, Онория
им поможет…
Потом она вспомнила тихий,
угасающий голос. Это единственное, чем
я могу вам помочь .
Никто не придет их спасти.
Катрина,
как будто читая мысли Елены,
ответила:
— Она ничего не может
сделать. Она — просто ворох
костей, — грациозные руки делали
движения, как будто ломали кости,
о которых она говорила, —
она может только болтать, и
я много раз делала так,
чтобы вы ее не слышали.
Катрина
опять помрачнела, и Елена почувствовала,
как внутри у нее поднимается
страх.
— Ты убила собаку Бонни,
Янцзы, — выпалила она. Догадка
была взята с потолка, просто
чтобы отвлечь Катрину, но, как
ни странно, сработала.
— Да! Это
было забавно. Вы все выбежали
из дому и стали ныть
и причитать, — Катрина изобразила
сцену в лицах: маленькая собачка,
лежащая перед домом, и мечущиеся
девочки. — Он был невкусный,
но оно того стоило. Я
гналась за Дамоном, он был
в обличье ворона. Я долго
за ним гонялась. Если бы
мне захотелось, я бы схватила
эту ворону, и…
Елена вдруг вспомнила
сон Бонни. Она даже не
поняла, что говорит вслух, пока
не обнаружила, что Стефан и
Катрина смотрят на нее.
— Бонни
видела тебя во сне, —
прошептала она, — но она
подумала, что это я. Она
мне рассказала, что увидела, как
я стою под деревом на
ветру. Она меня испугалась. Я
была не похожа на себя,
бледная и почти прозрачная. Потом
прилетел ворон, я схватила его
и свернула шею, — гнев
подкатил к горлу, но Елена
его сдержала, — а это
была ты.
Катрина обрадовалась, как будто
Елена только что подтвердила ее
правоту.
— Люди часто видят меня
во сне, — похвасталась она,
— твоей тетушке я тоже
приснилась. Я ей сказала, что
ты умерла по ее вине.
Она тоже подумала, что видела
тебя.
— Боже…
— Жаль, что ты
не умерла, — лицо Катрины
сделалось злым. — Ты должна
была умереть. Я так долго
держала тебя в реке! Но
ты такая шустрая, поменялась кровью
с ними обоими и вернулась.
Ну ладно, — она хитро
улыбнулась, — теперь я поиграю
с тобой чуть подольше. Я
в тот день вышла из
себя, когда увидела, что Стефан
подарил тебе кольцо. Мое кольцо,
которое я подарила им на
память! А он подарил его
тебе! Тогда я поняла, что
не просто поиграю с ним.
Я его убью! — закончила
она на повышенных тонах.
Стефан был
сбит с толку.
— Я же
думал, что ты мертва. Ты
же умерла пятьсот лет назад.
—
Тогда я обманула тебя в
первый раз! — ответила Катрина,
но в этот раз в
ее голосе не было никакой
веселости. Он был мрачным. —
Мне помогала моя горничная, Гудрен.
Вы не хотели принять мой
выбор, — выкрикнула она злобно,
переводя взгляд со Стефана на
Дамона. — Я хотела, чтобы
мы были счастливы втроем. Я
любила вас. Но вам этого
было недостаточно.
Лицо Катрины опять изменилось,
и Елена увидела, что это
лицо обиженного ребенка пятисот лет
от роду. Должно быть, так
Катрина выглядела тогда. В ярко-голубых
глазах стояли слезы.
— Я хотела
любить вас обоих, — смущенно
продолжала она, — а вы
отказались. Я была в отчаянии.
Я думала, что, если я
умру, вы опять помиритесь. И
еще я знала, что мне
надо уйти, прежде чем папа
заподозрит, кто я на самом
деле. Мы договорились с Гудрен.
Я сделала другой талисман, а
ей отдала свое кольцо. Она
взяла мое белое платье —
мое самое лучшее платье, —
и золу из камина. Мы
сожгли немного жира, чтобы зола
пахла как надо, и она
положила золу на солнце, чтобы
вы нашли его и мою
записку. Я не была уверена,
что вы купитесь на это,
но вы поверили. Но потом,
— лицо Катрины исказило горе,
— вы все сделали не
так. Вы должны были горевать,
плакать, утешать друг друга. Я
сделала это для вас. А
вы вместо этого побежали за
мечами. Зачем вы это сделали?
— это был уже крик
души. — Почему вы не
приняли мой дар? Вы растоптали
его. Я же написала вам,
что хочу, чтобы вы помирились.
А вы не послушали и
побежали за мечами. И поубивали
друг друга. Зачем?
Слезы ползли по
щекам Катрины, Стефан тоже плакал.
—
Мы были такие глупые, —
сказал он, погружаясь в те
ж...
|
