|
собой.
Ты ничего не помнишь,
мысленно сказал ему Стефан. Одновременно
он ломал голову, для чего
ему все это нужно. По-хорошему
надо было уехать из Феллс-Черч,
исчезнуть и никогда больше не
возвращаться.
Но он так не поступит.
По крайней мере, пока Елена
здесь.
Он дотянулся до еле теплящихся
рассудков других жертв и приказал
им все забыть, да так,
чтобы и следа не осталось
в памяти.
Вы не помните, кто
на вас напал. Весь прошедший
день — как белое пятно.
В это время он почувствовал,
что его Сила дрожит, как
перенапряженные мышцы. Скоро он совсем
сгорит.
На улице наконец-то истошно заорал
мистер Шелби. Стефан медленно опустил
голову Тайлера на пол и
обернулся.
Мэтт оскалился и наморщил нос,
как будто ему только что
дали понюхать уксус. Глаза у
него были совсем чужие.
— Елена
этого не делала, — прошептал
он. — Это сделал ты.
— Тихо! — Стефан протиснулся
за ним в темную прохладу
ночи, уходя прочь от ужасного
ангара, чувствуя, как горит кожа
на морозе. Со стороны ближайшего
кафе послышался топот, и он
понял, что кто-то все же
услышал вопли дворника.
Мэтт бросился за
ним.
— Это же неправда?!
По голосу
было слышно, что он пытается
хоть что-то понять, но не
может.
Стефан обернулся.
— Это был я,
— прорычал он и уставился
на Мэтта сверху вниз, не
скрывая злобы. — Я же
тебе говорил: мы — охотники.
Убийцы. Вы — овцы, мы
— волки. А Тайлер просил
меня об этом с первого
моего появления.
— Просил дать ему
по морде, конечно. Как ты
до этого ему дал. Но
— о таком?
Мэтт приблизился к
нему вплотную и посмотрел прямо
в глаза, без тени страха.
Для этого требовалось большое мужество.
—
И ты даже не жалеешь?
—
А с чего бы? —
холодно спросил Стефан. — Ты
жалеешь, когда съешь слишком много
говядины? Тебе коровку жалко?
Он понял,
что Мэтт ему не верит,
напрягся и загнал боль глубже
в его грудь. Для Мэтта
будет лучше, если они никогда
больше не увидятся. Иначе он
может повторить судьбу тех людей
из ангара.
— Я — то,
что я есть, Мэтт. И
если ты не можешь с
этим смириться, держись подальше.
Мэтт глядел
на него еще секунду, потом
недоверие на его лице сменилось
разочарованием. На скулах выступили желваки.
Он молча развернулся и вышел.
***
Елена
была на кладбище.
Дамон оставил ее
там, наказав никуда не уходить,
пока он не вернется, но
сидеть сложа руки очень не
хотелось. Она, конечно, устала, но
спать не хотелось — свежая
кровь подействовала как хорошая доза
кофеина. Хотелось пойти на разведку.
Хоть
людей и не было видно,
старое кладбище кипело жизнью. Вот
лиса прокралась к водопою. Какие-то
зверьки копошились и попискивали в
высокой траве вокруг могильных камней.
Сипуха почти бесшумно пролетела в
сторону разрушенной церкви и уселась
на колокольню, зловеще заухав.
Елена встала
и последовала за ней. Так
было гораздо приятнее, чем прятаться
в траве, как полевка. С
помощью обостренного зрения она рассмотрела
церковь. Крыша почти везде обвалилась,
осталось только три стены, и
только колокольня стояла, как памятник.
С
одной стороны находилась могила Томаса
и Онории Феллов, похожая на
большой каменный саркофаг. Елена вгляделась
в мраморные лица статуй на
крышке. Они лежали спокойные, с
закрытыми глазами, руки сложены на
груди. Томас Фелл казался серьезным
и немного суровым, а Онория
— просто грустной. Елена как-то
отстраненно подумала о собственных родителях,
лежащих бок о бок на
одном из современных кладбищ.
Она поняла,
что пойдет домой. Перед глазами
встали знакомые картинки: ее уютная
спальня с голубыми занавесками, мебелью
из вишневого дерева и маленьким
камином. И еще — что-то
очень важное под полом в
туалете.
Она нашла дорогу к Кленовой
улице больше с помощью инстинктов,
чем по памяти. Ноги сами
вывели туда, к старому дому
с большим крыльцом. Машина Роберта
была припаркована тут же.
Елена было
направилась к входной двери, но
вдруг остановилась. Была какая-то причина,
по которой люди не должны
были ее видеть, но она
не могла ее сформулировать. Елена
застыла на мгновение, потом быстро
влезла на айву, растущую перед
окнами ее спальни.
Пробраться в дом
и остаться незамеченной все равно
не получилось — на ее
кровати сидела женщина. Она, как
завороженная, смотрела на Еленино красное
кимоно, лежащее у нее на
коленях. Тетя Джудит. Роберт стоял
у буфета и что-то ей
говорил. Елена поняла, что может
разобрать его шепот даже через
окно.
— …или завтра, еще раз,
— говорил он, — пока
не начнется шторм. Они прочешут
каждый сантиметр леса и найдут
ее, Джудит. Вот увидишь. —
Тетя Джудит молчала. В голосе
Роберта все явственнее звучало отчаяние:
— Мы не должны опускать
руки, даже несмотря на то,
что говорят девочки.
— Не поможет,
Боб, — тетя Джудит наконец
подняла лицо. Глаза были красные,
но сухие. — Это ничего
не даст.
— Почему это? Даже
не смей так говорить! —
он встал напротив нее. —
Почему это поиски ничего не
дадут?
— Не только они… хотя
я сердцем чувствую, что живой
они ее не найдут. Я
имею в виду вообще все.
То, что случилось сегодня, —...
|
