|
она действительно хотела поговорить.
«Нет!
Подожди!» — пыталась она сказать
Деймону, цепляясь за руки ребенка
так крепко, как только могла,
но она возвращалась в сознание,
будто была подхвачена воронкой урагана.
Темнота
исчезла.
Ее место заняла комната, слишком
яркая, единственная свеча в которой,
сверкала как полицейский прожектор, нацеленный
непосредственно на нее. Она закрыла
глаза и почувствовала тепло и
тяжесть тела Деймона в своих
объятиях.
— Мне так жаль! Елена,
ты можешь говорить? Я не
понимал, как много… — с
голосом Деймона было что —
то не так.
Затем она поняла.
Деймон не втянул клыки.
— Что?
Все было не так.
Они были
так счастливы, но — но
сейчас она почувствовала, что ее
правая рука стала влажной. Елена
полностью отстранилась от Деймон, глядя
на свои руки, которые были
в чем-то красном, и это
явно была не краска. Все
еще слишком занятая, обработкой вариантов,
того, как правильнее задать свои
вопросы. Она скользнула за спиной
Деймона, стягивая с него черную
кожаную куртку. В ярком свете
она смогла рассмотреть его черную
шелковую рубашку, которая была испачкана
уже высохшей, почти высохшая и
еще влажной кровью.
— Деймон! —
сначала она почувствовала только ужас,
без примеси вины или понимания.
— Что случилось? Ты дрался?
Деймон, скажи!
А потом что-то в
ее уме представил ей число.
С детства она умела считать.
Более того, она научилась считать
до десяти еще до ее
первого дня рождения. Следовательно, у
нее были полных семнадцать лет
учебы, чтобы посчитать количество неровных,
глубоких, кровоточащих порезов на спине
Деймона.
Десять.
Елена опустила глаза на свои
собственные окровавленные руки и платье
богини, которое теперь было платьем
ужаса, потому что его чистая
молочная белизна была испорчена ярко-красным.
Красным, которым должна была быть
ее кровь. Красным, который должно
быть походил на удары меча
по спине Деймона, когда он
перенаправлял боль и отметили от
Ночи ее Наказания от нее
к себе.
«И он нес меня
всю дорогу домой», — мысли
всплывали их ниоткуда. — «Не
единого слова об этом. Я
бы никогда не узнала… И
он до сих пор не
вылечился. Он когда-нибудь вылечится?»
И тогда
она начала кричать на всех
частотах.
Глава 27
Кто-то пытался заставить ее
попить из стакана. Обоняние Елены
было настолько острым, что она
практически смогла распробовать вкус, того,
что было в стакане —
вкус вина «Черная Магия». И
она не хотела его пить!
Нет! Она выплюнула его. Они
не смогут заставить ее его
выпить.
— Дитя мое, это для
твоего же блага. Теперь выпей
это.
Елена отвернулась. Она почувствовала тьму,
которая как буря накрыла ее.
Да. Это было к лучшему.
Почему бы им оставить ее
в покое? Где-то глубоко в
ее сознании маленький мальчик был
с ней в темноте. Она
помнила его, но не помнила
его имени. Она протянула свои
руки, и он принял их,
и казалось, что его цепи
стали легче, чем они были…
когда? Раньше. Это было все,
что она смогла вспомнить.
— Ты
в порядке? прошептала она ребенку.
Здесь,
в глубине, в самом сердце
их связи, шепот казался криком.
—
Не плачь. Не нужно слез,
— умолял он ее, но
слова напомнили ей то, о
чем было невыносимо думать, и
она положила свои пальцы на
его губы, нежно заставляя его
замолчать.
И тут внутрь прогрохотал громкий
голос Из Вне.
— Итак, дитя
мое, вы снова решили стать
вампиром.
— Это то, что происходит?
— прошептала она мальчику. —
Я снова умираю? Чтобы стать
вампиром?
— Я не знаю! —
заплакал ребенок. — Я ничего
не знаю. Он разозлился. Я
боюсь.
— Сейдж не навредит тебе,
— пообещала она. — Он
уже — вампир, и твой
друг.
— Не Сейджа…
— Тогда кого
ты боишься?
— Если ты снова
умрешь, я буду полностью прикован
к цепи, — ребенок показал
ей жалкую картину — себя
обвитого кольцами тяжелых цепей.
Она была
у него и во рту,
словно кляп. Прочно связывала руки
по швам, и крепя его
ноги к валуну. Кроме того,
цепи плотно впивались в нежную
плоть ребенка, пронзая ее повсюду,
текла кровь.
— Кто сотворил бы
такое? — плакала Елена. —
Я заставлю его пожалеть, что
он родился на этот свет.
Скажи мне, кто собирается это
сделать!
Лицо ребенка было грустным и
потерянным.
— Я, — сказал он
печально. — Он. Он/я. Деймон.
Потому, что мы должны убить
тебя. Но если это не
его вина… Мы должны. Мы
должны.
— Но, может, я умру,
доктор сказал, что…
В последнем предложении
была определенная доля надежды. Это
придало Елене решимости. Если Деймон
не мыслил ясно, то возможно
и она тоже, медленно продумывала
она. Может… может она должна
сделать то, что хотел Сейдж.
И доктор Меггар. Она уловила
его голос, как будто сквозь
густой туман:
— …ради, ты работала
всю ночь. Дай шанс кому-нибудь
еще. Да… всю ночь.
Елена не
хотела просыпаться снова, и у
нее было сильное желание.
— Может
быть, сменить сторону? — предложил
кто-то, возможно, девушка. Голос юный,
но одновременно и решительный. Бонни.
—
Елена… это Мередит. Ты чувствуешь,
что я держу твою руку?
— была пауза, а потом
последовал громкий взволнованный вскрик: —...
|
