Бонни почти улыбнулась: — Разве ты
не носишь свой кастет? — Я
не нуждаюсь в нем, я
проучу Кэролайн голыми руками, если
она попытается что-нибудь сделать. Но
мы отошли от темы. Я
могу сделать это одна. Бонни, наконец,
позволила себе вложить свою руку
в тонкую, с длинными пальцами
руку Мередит. Она пожала ее. —
Я знаю, что ты сможешь.
Но я та, кто должна.
Это меня она пригласила. — Да,
— сказала Мередит, изящно изогнув
губу. — Она всегда знала,
куда вонзить нож. Ну что
бы ни случилось, Кэролайн сама
виновата. Для начала мы постараемся
ей помочь, ради нее и
ради нас. Мы постараемся заставить
ее принять помощь. После этого… —
После этого, — проговорила Бонни,
— к сожалению неизвестность. Она вновь
посмотрела на дом Кэролайн. Он
смотрелся каким-то… перекошенным… как будто
его было видно через кривое
зеркало. Более того, у него
плохая аура: черная, просачивалась сквозь
уродливые тени серо-зеленого. Бонни никогда
не видела у дома такой
энергетики. И дышало холодом как
из морозилки. Бонни чувствовала, что
это высосет и ее жизненную
энергию и превратит в лед,
если только представится шанс. Она позволила
Мередит позвонить в дверь. Раздалось
негромкое эхо, и когда миссис
Форбс ответила, ее голос тоже
отозвался эхом. У внутренней части дома
тоже было то забавное зеркальное
искажение, смотря на это, Бонни
подумала, что это вызывает какое-то
странное ощущение. Если бы она закрыла
глаза, то можно представить себя
в более широком месте, с
уходящим под наклоном полом. — Вы
пришли повидаться с Кэролайн? —
спросила миссис Форбс. Ее появление
шокировало Бонни. Мать Кэролайн была
похожа на старуху, с седыми
волосами и морщинистым, бледным лицом. —
Она в своей комнате. Я
вам покажу, — сказала мама
Кэролайн. — Но миссис Форбс, мы
знаем, где это, — Мередит
осеклась, когда Бонни положила ей
на плечо руку. Увядшая, состарившаяся женщина
показывала дорогу. У нее почти
не осталось ауры, поняла Бонни,
и была поражена до глубины
сердца. Она знала Кэролайн и
ее родителей так долго, может,
их отношения строились таким образом? «Я
не буду называть имени Кэролайн,
независимо от того, как она
делает», молча пообещала Бонни: «Не
важно, что. Даже… да, даже
после того, как она поступила
с Мэттом. Я постараюсь помнить
что-то хорошее о ней». Но в
этом доме тяжело было думать
вообще и думать о чем-то
хорошем в частности. Бонни знала, что
они поднимаются по лестнице, она
видела каждую ступеньку впереди себя. Но
все остальные ее чувства говорили
ей, что они спускаются вниз. Это
было ужасающее чувство, вызывавшее головокружение
— резкий уклон вниз, когда
она видит, что ноги поднимаются. Присутствовал
так же странный и острый
запах тухлых яиц. Это был омерзительный,
гнилой запах, который витал в
воздухе. Дверь в комнату Кэролайн была
закрыта, а перед ней на
полу стояла тарелка, с вилкой
и ножом на ней. Миссис Форбс
опередила Мередит и Бонни, быстро
взяла тарелку, открыла дверь напротив
комнаты Кэролайн, поставила ее туда,
прикрыв дверь за ней. Но
перед тем как тарелка исчезла,
Бонни уловила движение к горке
продуктов на прекрасном английском фарфоре. —
Она сейчас почти не разговаривает
со мной, — сказала миссис
Форбс тем же пустым голосом,
что и раньше. — Но она
говорила, что ждет вас. Она поспешила
мимо них, оставляя их одних
в коридоре. Запах тухлых яиц
— нет, серы, теперь Бонни
поняла, был очень силен. Сера,
она узнала запах класса химии
в прошлом году. Но как
такой ужасный аромат мог оказаться
в элегантном доме миссис Форбс?
Бонни повернулась к Мередит, чтобы
спросить, но та покачала головой.
Бонни знала этот жест. Молчи.
Бонни сглотнула, вытерла слезящиеся глаза
и посмотрела на Мередит, поворачивающую
ручку двери Кэролайн. В комнате
было темно. Из прихожей лилось
достаточно света, чтобы показать, что
занавески в комнате были усилены
непрозрачными покрывалами, прибитыми над ними.
На кровати никого не было. —
Входите, и закройте эту дверь,
быстро! — это был голос
Кэролайн, с ее типичными язвительными
нотами. Волна облегчения прокатилась по Бонни.
Голос не походил на мужской
бас или завывание, это была
Кэролайн-в-плохом-настроении. Она вступила в полумрак
перед ней.
***
Елена уселась на заднее
сиденье «Ягуара» и надела бирюзовую
футболку и джинсы под сорочкой,
на всякий случай, если бы
остановился полицейский или кто-то еще
пытающийся помочь владельцу автомобиля, остановившемуся
посреди пустынного шоссе. А затем
прилегла на кресле. Но хотя
ей было тепло и уютно,
сон к ней не шел. «Чего
я хочу? Правильно ли я
поступаю сейчас?» — спросила она
себя. Ответ пришел незамедлительно. «Я хочу к
Стефану. Я хочу чувствовать, как
его руки обнимают меня. Я
хочу посмотреть в его лицо
— в его зеленые глаза
с этим особым взглядом, как
только он умеет смотреть на
меня. Я хочу, чтобы он
простил меня и сказал мне,
что он знает, что я
буду всегда любить его. И
я хочу…» — Елене стало
тепло, потому, что жар пробежал
по ее телу, — «я
хочу, чтобы он поцеловал ...
|