|
часть ее напряжения уходит.
— Спасибо,
— сказала она, вытирая лившиеся
из ее глаз слезы. —
И Вы правы, я думаю,
что было бы более трудно
держаться перед девушками, чем перед
парнями в ситуации, в которой
он находится.
Также будет более трудно
держаться перед друзьями, которых он
знает и любит. Поэтому я
хотела бы просить, следующих людей
пойти со мной: Сейджа, Деймона,
и доктора Меггара.
Лакшми вскочила заинтересованно,
как если бы она была
выбрана.
— В какой он тюрьме?
— спросила она, довольно бодро.
Деймон
заговорил:
— В Ши-но-Ши.
Глаза Лакшми округлились.
Мгновение она смотрела на Деймона,
а затем выскочила за дверь,
оттуда раздавался ее голос:
— Мне
нужно сделать несколько дел по
хозяйству, господин!
Елена повернулась, чтобы посмотреть
прямо на Деймона.
— И что
это была за реакция? —
она спросила тоном, способным заморозить
лаву на тридцать метров.
— Я
не знаю. Правда, не знаю.
Шиничи показал мне иероглифы, и
сказал, что они произносятся как
«Ши-но-Ши», и означают «Смерть Смерти»,
то есть снятие проклятие смерти
с вампира.
Сейдж закашлялся:
— О, мой
доверчивый друг. Мой дорогой идиот.
Не спросил другого мнения…
— Вообще-то,
я спросил. Я спросил у
японки средних лет из библиотеки,
про ромадзи, это японской слово,
выписанное в наших письмах, переводится
ли это слово как «Смерть
Смерти». И она сказала, что
это так.
— И ты повернулся
на каблуках и вышел, —
сказал Сейдж.
— Откуда ты знаешь?
— Деймон начинал сердиться.
— Потому
что, мой милый, эти слова
означают многое. Все зависит от
первоначальных японских символов — которые
ты ей не показал.
— У
меня их не было! Шинити
написал их для меня в
воздухе, в красном дыму, —
потом добавил с каком-то сердитой
тоской: что еще они означают?
—
Ну, они могут означать, и
то, что ты сказал. Они
также могут означать «Новая Смерть».
Или «Истинная Смерть». Или даже
— «Боги Смерти». И учитывая
то, как со Стефаном обращались…
Если
бы взгляды были кольями, Деймон
был бы уже мертвым. Все
смотрели на него твердыми, обвиняющими
глазами. Он повернулся, словно затравленный
волк, и обнажил свои зубы
в улыбке в 250-киловатт.
— В
любом случае, я не предполагал,
что это было что-нибудь замечательно
приятное, — сказал он. —
Я просто подумал, что это
поможет ему избавиться от проклятия
быть вампиром.
— В любом случае,
— повторила Елена. Затем она
сказала:
— Сейдж, если ты пойдешь
и убедишься, что они пустят
нас, когда мы прибудем, я
была бы чрезвычайно признательна.
— Считайте,
что практически сделано, мадам.
— И…
дайте подумать… я хочу, чтобы
все надели что-нибудь немного другое
для посещения. Если все в
порядке, я пойду, поговорю с
Леди Ульмой.
Она чувствовала, как Бонни
и Мередит растерянно смотрят на
ее спину, когда она уходила.
Леди
Ульма была бледна, но ее
глаза сияли, когда Елену проводили
в ее комнату. Ее альбом
был открыт, это хороший знак.
Потребовалось только несколько слов и
сердечный взгляд прежде, чем Леди
Ульма сказала твердо:
— Мы можем
все сделать за час или
два. Это лишь дело вызова
правильных людей. Я обещаю.
Елена сжала
ее запястье очень, очень осторожно.
—
Спасибо тебе. Спасибо тебе, ты
просто кудесница!
***
— И таким
образом я иду, как кающийся
грешник, — сказал Деймон.
Он был
прямо за дверью комнаты Леди
Ульмы, когда Елена выходила оттуда,
и она подозревала, что он
подслушивал.
— Нет, это никогда даже
не приходило мне в голову,
— сказала она. — Я
просто думала, что рабская одежда
на тебе и других мужчинах
сделает Стефана менее застенчивым. Но
почему ты думаешь, что я
хотела наказать тебя?
— А это
не так?
— Ты здесь, чтобы
помочь мне спасти Стефана. Ты
прошел через… — Елена остановилась
и начала искать в своих
рукавах чистой носовой платок, пока
Деймон не предложил ей один,
черного шелка.
— Ладно, — сказал
он, — мы не будем
вдаваться в это. Извини. Я
думаю о том, что сказать,
а затем я просто говорю,
не важно, на сколько неправильно
я думаю о человеке, я
принимаю во внимание личность, с
которой разговариваю.
— И ты никогда
не слышал еще один маленький
голос? Голос, который говорит, что
люди могут быть хорошими, и
они могут не пытаться тебя
обидеть? — спросила Елена задумчиво,
задаваясь вопросом, насколько маленький мальчик
сейчас был загружен цепями.
— Я
не знаю. Может быть. Иногда.
Но, поскольку этот голос чаще
всего ошибается в этом злом
мире, почему я должен обращать
на него внимание?
— Мне хочется,
чтобы ты иногда хотя бы
пытался, — прошептала Елена.
— Я
мог бы быть в более
подходящей позиции, чтобы согласиться с
тобой.
«Мне очень нравится эта позиция»,
— телепатически сказал ей Деймон,
и Елена осознала — как
это может происходить снова и
снова? — что они таяли
в объятьях.
Хуже того, на ней
был утренний наряд: длинное шелковое
платье и пеньюар из того
же материала, и обе вещи
были очень бледного жемчужно-голубого цвета,
который превратился в фиолетовый в
лучах никогда не садящегося солнца.
«Мне…
это тоже нравится», — за...
|
