|
нес ее из-за ее названия.
Это роза «Черная магия».
— Да,
— сказала Елена просто.
Она знала,
что прежде, чем он это
сказал. Это было единственное название,
которое подходило цветку. Между тем
Деймон поцеловал ее розой, обводя
цветком вокруг ее щеки, а
затем надавив на него. Лепестки
потверже, в середине, прижались к
ее коже, в то время
как внешние лепестки только пощекотали
ее. Елена чувствовала себя совершенно
легкомысленной. День был влажный и
теплый: как роза могла источать
холод? Сейчас внешние лепестки оЧёрчивали
ее губы, она хотела сказать
— нет, но так или
иначе слова не приходили.
Она словно
переместилась в прошлое, вернулась в
те дни, когда Деймон впервые
явился к ней, впервые заявил
что, она принадлежит ему. Тогда
она практически позволила себя поцеловать,
даже прежде, чем узнала его
имя…
С тех пор его планы
не изменились. Смутно, Елена вспоминала
нечто подобное раньше.
Деймон изменял других,
не изменяясь сам. «И я
изменилась», — подумала Елена, пол
плыл под ее ногами. —
«Я настолько изменилась с тех
пор, чтобы увидеть в Деймоне
нечто». Она не могла представить,
что такое в нем есть.
Не просто дикую и злую
темную сторону, но и нежную.
Честь и порядочность, которые оказались
в ловушке, прикованными золотыми цепями
к валуну его сознания.
«Я должна»,
— подумала Елена, — «помочь
ему. Я все-таки должна помочь
ему и маленькому мальчику, прикованному
к валуну».
Эти мысли медленно текли
у нее в голове, и,
казалось, она отделилась от тела.
Она настолько задумалась, что по-сути
и оказалась вне тела, и
только сейчас она поняла, насколько
близко подошел к ней Деймон.
Ее спина упиралась в один
из жалких, убогих автомобилей.
Легко, но
с оттенком серьезности Деймон сказал:
—
Роза за поцелуй, а? Она
называется «Черная магия» и я
честно получил ее. Ее звали…
это была… — Деймон замолчал,
и на мгновение недоумение отразилось
на его лице. Потом он
улыбнулся, но эта улыбка была
одной из тех, которых он
включал, и выключал прежде, чем
кто-либо догадывался, что видел ее.
Елена
чувствовала беду. Конечно, Деймон не
мог до сих пор толком
запомнить имя Мэтта, но он
никогда бы не забыл имя
девушки. И сейчас он действительно
пытался вспомнить. Особенно спустя пару
минут после того, как он,
должно быть, пил ее кровь.
—
Снова Шиничи? — спросила Елена
Он
все еще забирает воспоминания Деймона
— только самые основные моменты,
конечно. Ощущения, хорошие или плохие?
Елена знала, что Деймон думает
о том же самом. Его
черные глаза слабо мерцали. Деймон
был разъярен — но, казалось,
он был, уязвим в своей
ярости. Не думая, Елена положила
свои руки на плечи Деймона.
Она не обращала внимания на
розу даже тогда, когда он
провел ей по изгибу ее
скулы.
Она старалась говорить спокойно:
— Деймон,
что мы будем делать?
В этот
момент появился Мэтт. Вернее, вбежал.
Пробираясь через лабиринт автомобилей, со
стороны белого внедорожника с одной
спущенной шиной, он прокричал:
— Эй,
ребята, этот «Приус»…
И замер на
месте.
Елена знала, что он увидел:
Демон гладил ее розой, а
Елена практически обнимала его.
Она убрала
руки с плеч Деймона. Но
она не могла отодвинуться от
него — мешал автомобиль позади.
—
Мэтт… — начала Елена, но
потом ее голос замер.
Она хотела
сказать, что-то вроде «Это не
то, что тебе показалось. Мы
не обнимались. Я вообще не
прикасалась к нему».
Но это было
как раз то, чем казалось.
Она беспокоилась за Деймона. Она
пыталась достучаться до него… Это
был небольшой шок, эта мысль
повторялась с силой вспышки солнечного
света, пронизывающего незащищенное тело вампира.
Она заботилась о Деймоне. Она
действительно это делала. Ей было
трудно с ним, потому что
они были одинаковы во многих
отношениях. Упорны, оба хотели делать
все по-своему, страстны, нетерпеливы… Она
и Деймон одинаковы. Маленькие вспышки
били Елену насквозь, и ее
тело ослабело. Она была рада,
что могла облокотиться на машину,
даже если на всей ее
одежде останется пыль.
«Я люблю Стефана»,
— думала она почти в
истерике. — «Он единственный, кого
люблю. Но мне нужно достучаться
до Деймона. Он может рассыпаться
на кусочки передо мной».
Пока она
смотрела на Мэтта, в ее
глазах стояли слезы… Она упорно
моргала, но они оставались на
ее ресницах, не желая вытекать.
—
Мэтт… — прошептала она.
Он ничего
не сказал. Ему и не
нужно было. За него говорило
выражение его лица: удивление, обращенное
почему-то к Елене, что он
прежде никогда не видел, он
никогда так не смотрел на
нее.
Это было своего рода отчуждение,
что накрыло ее полностью и
что разорвало всякую связь между
нами.
— Мэтт, нет… — прошептала
она.
А затем, к ее удивлению,
заговорил Деймон:
— Ты должен знать,
что это все я. Ты
вряд ли можешь винить девушку,
которая пыталась защитить себя.
Елена посмотрела
на свои руки, которые сейчас
дрожали. Деймон продолжал:
— Ты знаешь,
что во всем виноват я.
Елена никогда бы…
И тогда Елена
осознала. Деймон воздействовал на Мэтта.
—
Нет! — она прервала Деймона,
схватила его снова, затрясла его.
— Не д...
|
