|
ловал свою первую любовь.
«Вот что
значит потерять контроль», — подумала
Елена. В том, что касалось
ее, то она чувствовала, что
может бороться. Нет! Она должна
оставаться в здравом уме. Елена
пихала его и выворачивалась, осознанно
причиняя себе боль, пытаясь освободиться
из его стальной хватки.
Получилось.
Одержимый? Шиничи
снова проник в разум Деймона
и заставляет его делать?..
Елена боролась
яростнее, брыкаясь пока практически не
начала кричать от боли.
Она почти
стонала — почти сломала.
Что-то подсказывало
Елене, что Шиничи здесь ни
при чем.
Настоящей душой Деймона был
маленький мальчик, закованный в цепи
Бог-знает-сколько веков, который никогда не
знал тепла и близости, но
до сих пор глубоко ценил
их. Ребенок, прикованный к валуну,
был самым сокровенным секретом Деймона.
И Елену трясло так сильно,
что она засомневалась, устоит ли
на ногах, она задумалась о
ребенке. Было ли ему холодно?
Плакал ли он как Елена?
Она и Деймон остановились, глядя
в глаза друг другу и
тяжело дыша.
Лоснящиеся волосы Деймона были
взъерошены, придавая ему распутный вид
как у пирата. Его лицо,
всегда такое бледное и невозмутимое,
было налито кровью. Его глаза
опустились, чтобы посмотреть, как Елена
непроизвольно потирала запястья. Она чувствовала,
будто тысячи иголок и булавок
пронзали ей кожу, так восстанавливалось
кровообращение. Вдруг он отвел взгляд,
он не мог снова взглянуть
ей в глаза.
Зрительный контакт.
Хорошо.
Елена нашла
оружие, нащупывая в слепую кресло
и обнаружив кровать неожиданно близко
позади нее. Сейчас у нее
не было большого выбора оружия,
и она должна была использовать
все, что у нее было.
Она села, поддавшись слабости в
теле, но продолжая смотреть Деймону
в лицо. Он надул губы.
И это было… нечестно. Обиженный
вид Деймона — был частью
его тяжелой артиллерии. У него
был самый красивый рот, который
она когда-либо видела у мужчины
или женщины. Рот, волосы, полу
прикрытые веки, тяжелые ресницы, изящность
линии подбородка… Нечестно, даже для
таких, как Елена, которые давно
перестали интересоваться людьми только из-за
их красоты. Но она никогда
не видела эти губы надутыми,
эти безупречные волосы спутанными, эти
ресницы дрожащими, из-за того, что
он смотрел куда угодно, только
не на нее, но, старясь
этого не показывать.
— Это был…
о чем ты думал, когда
отказывался разговаривать со мной? —
спросила она, ее голос был
практически ровный.
Внезапная неподвижность Деймона была
безупречной, как и все остальные
его безупречности. Бездыханной, конечно. Он
уставился в одну точку на
бежевом ковре, которой по справедливости
следовало вспыхнуть. Затем, наконец, он
поднял свои огромные темные глаза
на нее. Трудно было сказать
что-нибудь о глазах Деймона, потому
что радужная оболочка была практически
такого же цвета, что зрачок,
но Елена чувствовала, что в
тот момент зрачок был настолько
расширен, что закрывал всю радужную
оболочку.
Как могли глаза, темные как
ночь светиться? Ей казалось, что
она видит в них вселенную
полную звезд.
Деймон сказал тихо:
— Беги.
Елена
почувствовала напряжение в ногах:
— Шиничи?
—
Нет. Ты должна бежать.
Елена почувствовала,
как медленно расслабляются ее бедренные
мускулы, было приятно не пытаться
доказывать, что она умеет бегать,
или даже ползти, смотря что,
потребовалось бы. Ее кулаки крепко
сжались.
— Ты хочешь сказать, что
это все из-за того, что
ты сволочь? — сказала она.
—
Ты снова решил меня ненавидеть?
Тебе нравится?.. — Деймон снова
пришел в смятение, неподвижность в
движение быстрее, чем ее глаза
могли уловить это. Он выбил
оконную раму, вдруг, нанеся удар
практически в последний момент. Оно
разбилось и тысячи маленьких осколков
стекла, как алмазы посыпались в
темноту улицы.
— Это привлечет сюда
людей, чтобы помочь тебе.
Деймон не
пытался подобрать слова, которые, казалось,
пришли слишком поздно.
Теперь, когда он
отвернулся от нее, он казалось,
не беспокоился о сохранении приличия.
Мелкая
дрожь пробежала по его телу.
—
Сейчас уже поздно, гроза, мы
далеко от главного здания, я
сомневаюсь, что кто-то услышит.
Тело Елены,
наконец, почувствовало приток адреналина, который
позволял ей бороться с захватом
Деймона. Она ощущала дрожь, и
должна была что-то делать, чтобы
просто не затрястись всем телом.
И они вернулись к самому
началу, Деймон смотрел в ночь,
а она на его спину.
Или, скорей всего, это было
место, где он хотел ее
видеть.
— Ты мог просто попросить,
— сказала она.
Она не знала,
возможно, ли было вампиру это
понять. Она до сих пор
не научила Стефана. Он жил
без того, чего бы ему
хотелось, потому что не понимал,
что можно просто попросить об
этом. У Деймона, думала она,
обычно не было такой проблемы.
Он брал все, что он
хотел, как бы небрежно собирая
продукты с полок в тележку
в магазине. И сейчас он
про себя смеялся, что означало,
что он был по-настоящему поражен.
—
Я приму это как извинение,
— мягко сказала Елена.
Теперь Деймон
смеялся вслух, и Елена почувствовала
озноб. Вот, она старалась помочь
...
|
