|
а, не зная, как к
нему обратиться.
— Обращайся ко мне:
«Ваше Превосходительство». У тебя есть,
что добавить в свою защиту?
— спросил он к удивлению
Елены.
Ее непроизвольная реакция: «Зачем меня
это спрашивают, если все и
так спланировано заранее?» застыла на
ее губах. По какой-то причине
этот человек показался ей значительнее,
чем кто-либо иной, кого она
встречала в Темном Измерении, да
и в принципе за всю
ее жизнь.
Он прислушивался к людям.
«Он
бы послушал меня, если бы
я рассказала ему все о
Стефане», внезапно подумала Елена. Но
затем, вновь придя в чувство,
она подумала, что он мог
поделать с этим? Ничего, если
только он не мог сделать
доброе дело, так чтобы из
этого всего можно было извлечь
какую-то выгоду — либо набрать
немного силы, либо сломить врага.
Но
все же, он мог бы
стать хорошим союзником, когда она
вернется, чтобы навести порядок в
этом месте и освободить рабов.
—
Нет, Ваше Превосходительство. Нечего добавить,
— сказала она.
— И Ты
желаешь преодолеть себя и попросить
моего прощения и прощения господина
Дрозне?
Это было первой подготовленной заранее
фразой Елены.
— Да, — сказала
она, сумев произнести подготовленное извинение
достаточно ясно, лишь раз запнувшись
в конце.
Вблизи ей были видны
пятна золота на лице большого
человека, его коленях и бороде.
—
Очень хорошо. Этот раб приговорен
к десяти ударам ясеневой плетью
в качестве примера для других
мятежников. Наказание будет осуществлено моим
племянником — Клюдом.
Глава 20
Поднялась суматоха.
Елена,
приподняла голову, не зная, стоит
ли ей продолжать изображать раскаивающуюся
рабыню и дальше. Старейшины переговаривались
друг с другом, показывая в
их сторону пальцами и вскидывая
вверх руки. Деймон удерживал «крестного
отца», который казалось, считал, что
его роль в церемонии окончена.
Толпа
свистела и аплодировала.
Все выглядело так,
будто вот-вот начнется еще одна
драка, на этот раз между
Деймоном и людьми «крестного отца»,
в частности с тем, кого
звали Клод.
У Елены кружилась голова.
До
нее долетали лишь обрывки фраз.
—
… только шесть ударов и
обещали мне, что исполнителем буду
я… — кричал Деймон.
— …
действительно думаешь, что эти мелкие
сошки говорят правду? — кричал
в ответ кто-то другой, вероятно,
Клюд.
«А разве не является сошкой
сам «крестный отец»? Более значительной,
более пугающей и, несомненно, более
способной шестеркой, докладывающей кому-то наверх
и не затуманивающей свои мозги
курением травки?» — подумала Елена,
а затем поспешно опустила голову,
так как толстяк посмотрел в
ее сторону.
Она вновь услышала Деймона,
на этот раз более явно
среди этого гула. Он стоял
около «Крестного отца».
— Я полагал,
что даже здесь существует некоторое
уважение к достигнутым договоренностям, —
по его голосу было ясно,
что он больше не думает
о продолжении переговоров и собирается
напасть.
Елена замерла в ужасе. Она
никогда не слышала такой открытой
угрозы в его голосе.
— Подожди,
— произнес вялым тоном «крестный
отец», но, несмотря на это,
мгновенно наступила тишина.
Убирая ладонь Деймона
со своей руки, толстяк обернулся
к Елене:
— Что касается меня,
я откажусь от участия моего
племянника Клюда. Дайрмунд, или как
тебя там, ты волен наказать
свою рабыню сам.
Старик вычесывал золотистые
крошки из бороды и вдруг
неожиданно обратился непосредственно к Елене.
Его глаза были древними, усталыми
и удивительно проницательными.
— Знаешь, Клюд
— мастер порки. У него
есть собственное маленькое изобретение. Он
называет его «кошачьими усами», одним
ударом можно содрать кожу от
шеи до бедра.
Большинство людей умирают
от десяти ударов. Но, боюсь,
сегодня его ждет разочарование.
Затем «крестный
отец» улыбнулся, обнажив удивительно белые
и ровные зубы. Он протянул
ей чашу с золотыми леденцами,
которые ел:
— Ты можешь попробовать
один перед наказанием. Ну же.
Боясь
попробовать, и боясь отказаться, Елена
взяла один из неровных кусочков
и положила его в рот.
Последовал приятный хруст. Половинка грецкого
ореха! Так вот что это
за таинственные сладости. Восхитительная половинка
грецкого ореха в каком-то сладком
лимонном сиропе, с крошечными кусочками
острого перца или чего-то в
этом роде, покрытая съедобной глазурью
золотого цвета. Пища богов!
В это
время «крестный отец» обратился к
Деймону:
— Приступай к наказанию, парень.
И не забудь научить девчонку
скрывать мысли. Она слишком умна,
чтобы позволить ей пропасть в
одном из борделей трущоб. Но
почему же я думаю, что
она совсем не собирается стать
известной куртизанкой? — прежде, чем
Деймон смог ответить, и прежде,
чем Елена успела поднять взгляд,
его унесли на паланкине к
единственному виденному Еленой в трущобах
конному экипажу.
К этому времени спорящие
и жестикулирующие старейшины, подстрекаемые Младшим
Дрозне, пришли к зловещему соглашению:
—
Десять ударов. Ей не нужно
раздеваться, и ты можешь сам
исполнить наказание, — сказали они.
— Однако, наше последнее слово
— десять. У человека, с
которым ...
|
