нно бабочка? — Ну, это дизайн,
глупенький, — сказала Елена, и
она подняла свой переливающийся золотом
и перламутром веер и легонько
стукнула его по лбу. Затем
она открыла его, показав Деймону
мастерски выполненный рисунок с таким
же узором, как и ожерелье,
украшенное с лицевой стороны мелкими
крупицами алмазов, золота и перламутра,
где им не мешали складки. —
Ты видишь? Бабочка, сказала она,
рисуясь неподдельным удовольствием. Деймон проследил контур
тонким длинным пальцем, очень напоминая
Стефана, и ком встал у
нее в горле, он остановился
на шести стилизованных линиях над
головой. — С каких пор у
бабочек есть волосы? — его
пальцы двигались к двум горизонтальным
линиям между крыльев, — или
руки? — Там ноги, — изумленно
сказала ему Елена. — Какая разница
между руками и ногами или
шесть волосков у тебя на
голове или крыльев? — Пьяный вампир,
— предложил голос над ними
и Елена, подняв глаза, удивилась,
увидев Сейджа. — Можно я сяду
с вами? — спросил он.
— Я не смог бы
справиться с рубашкой, но моя
крестная фея заставила появиться как
по волшебству жилетку. Елена, смеясь, передвинулась
на соседнее сиденье, чтобы он
мог сесть у прохода рядом
с Деймоном. Он выглядел намного аккуратнее,
чем когда она видела его
в последний раз, работающим около
дома, хотя его длинные волосы
все еще висели беспорядочными кудрями.
Однако она заметила, что его
волшебная фея надушила его одеколоном
с запахом кедра и сандалового
масла и одела на него
жилетку и джинсы Dolce &
Gabbana. Он выглядел… великолепно. Это
означало, что он не животное. —
Я думала ты не придешь,
сказала ему Елена. — Как ты
можешь такое говорить? Облачиться как
ты — в небесно белый
с золотым? Ты упомянула про
праздничный прием; твое слово для
меня закон. Елена прыснула. Конечно, сегодня вечером
каждый воспринимал ее иначе. Это
было из-за платья. Сейдж, шептал что-то
о своей скрытой гетеросексуальности, клялся,
что рисунок на ее ожерелье
и веер были образцами совершенства.
Очень вежливый демон справа от
нее, имевший сиреневую кожу и
маленькие вьющиеся белые рожки, почтительно
утверждал, что она смотрит на
него как богиня Иштар, которая
будто бы послала его в
Темное Измерение несколько тысячелетий назад
для того, чтобы пристрастить людей
к лени. Елена сделала мысленную пометку,
чтобы не забыть уточнить у
Мередит, означает ли это, что
он уговаривал людей есть ленивцев,
которые, как она знала, были
дикими животными, ведущими не слишком
активный образ жизни, или тут
речь о чем-то другом. Тогда Елена
подумала, что Леди Ульма назвала
платье «Платьем богини», так ведь?
Это платье можно носить только
в том случае, если твое
тело очень молодо и очень
близко к совершенству, потому что
нет никакой возможности одеть под
него нижнее белье или хоть
как-то минимально его драпировать, что
являлось его опасной особенностью. Единственная вещь
под платьем Елены ее собственное
молодое тело и пара скудных,
мягких телесного цвета клочков нижнего
кружевного белья. О, и брызги
жасминового парфюма. «Так что это богиня
— я чувствую себя подобно
ей», — подумала она, поблагодарив
демона (который стоял и кланялся).
Люди занимали места перед первым
выступлением Серебряного Соловья. Елена должна
была признать, что ей хотелось
увидеть Леди Фазину, и к
тому же, было слишком рано
предпринять попытку отправиться в уборную
— Елена уже заметила, что
охранники стоят во всех дверях.
Две арфы стояли на помосте
в центре большого круга из
стульев. Внезапно все вскочили на
ноги и захлопали, и Елена
ничего бы не увидела, если
бы Леди Фазина не выбрала
тот же проход, у которого
расположились Елена и Деймон. Как
это было, она остановилась рядом
с Сейджем, чтобы поприветствовать ликующую
толпу и Елена прекрасно видела
ее. Она была привлекательной молодой женщиной,
которая к удивлению Елены выглядела
чуть старше двадцати, и в
тоже время была практически такой
же маленькой как Бонни. Это крошечное
существо, очевидно, относилось к ее
прозвищу очень серьезно: она была
одета в платье сделанное полностью
из серебряной сетки. Ее волосы
так же были серебристо-металлическими, охваченные
высоко впереди и очень короткие
со спины. Ее шлейф был
едва привязан на две простые
застежки у плеч. Он горизонтально
плыл позади нее, постоянно двигаясь,
больше походя на луч луны
или облако, будто настоящее, до
тех пор, пока она не
добралась до центрального помоста и
не поднялась на него, затем
раз прошлась вокруг высокой открытой
арфы, и тут накидка мягко
и грациозно соскользнула на пол
и полукругом собралась возле нее.
А затем зазвучал волшебный голос
Серебряного Соловья. Она заиграла на
высокой арфе, которая выглядела еще
более высокой по сравнению с
ее миниатюрной фигуркой. Своими пальцами
она могла заставить арфу петь,
уговорить ее реветь, как ветер
или извлечь музыку которая, казалось,
спускалась с небес в глиссандо. Елена
плакала на протяжении ее первой
песне, даже притом, что она
была спета на каком-то иностранном
языке. Это было так пронизывающе
мелодичн...
|