Британского актера Дэвида Брэдли, известного публике по поттериане репортеры расспросили о том, как шла его работа в «Штамме», хоррор-сериале, снятом каналом FX, где актер предстал перед зрителем охотником на вампиров Авраамом Сетракяном.
– Что общего у решительного Авраама Сетракяна и героя книги Стокера, Авраама Ван Хельсинга?
– Не хочу путать вас какими-то ссылками и сравнениями с персонажами, чтобы не воплотить какой-нибудь другой образ, а не тот, который придумали Чак Хоган с дель Торо.
– В чем для вас интрига образа Авраама Сетракяна?
– Основную интригу создает режиссер дель Торо, а я являюсь его большим поклонником. Я фанат «лабиринта Фавна» и недавнего «Тихоокеанского рубежа». Все началось с его звонка и рассказа об этом герое. В моем возрасте получить роль героя в боевике для любого актера будет чрезвычайно заманчивым предложением. Дель Торо рассказал о своей версии истории, о человеке, образ которого он раскрыл зрителям постепенно и подробно. Мне нравятся истории, в которых сюжет раскрывается порциями, и персонажи, суть которых раскрывается постепенно. Образ Сетракяна относится именно к таким. Узнать о нем подробнее можно при помощи флэшбэков. Можно ли считать его отрицательным героем? С кем он дружит, дьяволом или ангелами? Его поступки довольно жестоки, но делается это ради благих целей. Несмотря на возраст, он остался энергичным и отличается эксцентричностью. Его нельзя назвать ни Суперменом, ни Одиноким Рейнджером. Ведь им удалось выжить. Его не назовешь и Джеймсом Бондом. Он относится к смертным, и наполнен страхами.
– Удалось ли вам перед съемками ознакомиться с романами Хогана и дель Торо, по которым поставили сериал, чтобы разобраться в герое, которого вы играете?
– Времени не хватило. Как только позвонил Гильермо, на принятие решения времени не оставалось. Я должен был принять ответ в течение четырех дней. Мне предложили быстро приехать в Канаду. Я был в цейтноте, одновременно оформлял визу, спрашивал согласия близких. Книги читать было некогда. Да и не читаю я работы в таком жанре. Но пришлось прочесть сценарий, и тогда я понял, что речь идет об обычных людях, которым приходится вести борьбу против древнего вируса. Вампиры здесь не на первом плане. Приступив к чтению, оторваться я уже не смог. Здесь много натурализма, с этой реальностью мы знакомы плохо. Здесь несколько приукрашенная действительность, но в ней много достоверного, похожего на правду. Я сблизился с этими героями, Эфом, его сыном, Норой. Авторы рассказывают нам очень человеческую историю, а совсем не сверхъестественную. Я очень проникся их видением, и способом претворения в реальность. Эту работу можно назвать сложной, особенно в физическом плане. Мне нравится, хотя это не в моем стиле.
– Вы рассказывали о том, что работа с Гильермо дель Торо перспективна для вас. Вы довольны совместной работой над пилотным эпизодом?
– Режиссер отличается собственным взглядом на концепцию телесериала, но он нравится мне своей гибкостью. Он внимательно прислушивается к чужим идеям, дополнительным репликам, способным раскрыть персонажа глубже. Он возражать не будет, если примет твою мысль. С другими режиссерами в этом плане сложнее. Дель Торо отличается открытостью, дружелюбием, с ним просто. Он прорабатывает сцену, пока не будет удовлетворен результатом. Для него важно сочетание расслабленности с собранностью актера, ощущение важности и возможности предлагать что-либо свое. Как он добивается этого, мне судить сложно. Мне кажется, что спать ему некогда. Он обладает силой стихии. Считаю большой удачей получить такую роль, стать важным участником замечательного телепроекта. Я доволен собственным вкладом в общую работу, которая ведется с использованием всех эмоциональных и творческих сил. Просыпаясь утром, я ощущаю радость.
– Сетракян участвует в действительно запоминающейся первой сцене.
– Я доволен своим героем, который ходит в перчатках с отрезанными пальцами и обедает супом. После наступления определенного момента действия старика становятся быстрыми и безжалостными. Шутить с ним не стоит, хотя у него и безобидный вид. Сложно даже представить его завсегдатаем местных баров. Он, скорее, будет сидеть в своей комнате и вспоминать жену, смотреть изредка телевизор, читать книги. В последних сериях он обзаводится неким подобием семьи, всеми этими незнакомцами. Думаю, что он по натуре одиночка, хотя и окружил себя соратниками. Он оказался в непривычной ситуации, когда ему приходится учиться заботе о ком-то. Но он остается жестким, не теряя практичности. Он не считает зараженных людьми, и их убийство воспринимает в качестве акта милосердия. Он может понять Нору, когда убивает девочку. Но сострадание считает бессмысленной тратой времени и опасной штукой.
Говоря о сценарии, сюжетных линиях, работе постановщиков и видении Гильермо, конфликтах, очевидных зрителям, можно утверждать, что мы работаем не над обычным боевиком, где происходят сражения между хорошими парнями и вампирами. Задача главных протагонистов разобраться в своих действиях. Они обладают собственной точкой зрения на эту проблему. Я доволен этим обстоятельством, так как люблю сталкиваться со сложностью, уязвимостью, проявлениями силы. Мы сталкиваемся с вещами, которых ранее не ведали, особенно если речь идет о Сетракяне. «Штамм» я воспринимаю как человеческую драму, хотя и с элементами боевика.
– Вам нравится воплощать образ человека, который обожаем зрителями. Его даже нельзя сравнить с вашим Уолдером Фреем в «Играх престолов». Вам много задают вопросов по поводу сыгранной роли?
– Для съемок последней сцены мы приехали на станцию «Union Station». Один из охранников закрытой зоны сказал мне, что очень благодарен за Старков, которых он терпеть не мог, за их самодовольство и слащавость. Мы пожали друг другу руки, и я ответил охраннику, что получил за эту сцену первую благодарность. До этого люди, встречая меня на улице, кричали, что никогда не простят меня за Старков. Обижаться на них глупо. Играть с чувствами людей мне очень нравится.
20/08/2014 |
