|
такая резкая трансформация. Просто, промывая
царапины на лице и руках,
досадуя на отсутствие зеркала и
на тот факт, что ее
сумочка осталась в машине Тайлера,
Елена снова начала испытывать нормальные
человеческие эмоции. И первой такой
лоцией стал гнев.
Проклятый Стефан Сальваторе!
Черт бы его побрал! Как
он был сдержан и холоден
– даже когда спасал ее
жизнь! Будь он проклят за
свою вежливость, за свою галантность!
И за те стены вокруг
его персоны, которые теперь казались
Елене непреодолимыми.
Вытащив из волос оставшиеся
шпильки, Елена скрепила ими перед
своего платья. Затем пробежала по
распущенным волосам резной костяной расческой,
которую нашла у раковины. Из
ванной Елена вышла с высоко
поднятым подбородком и надменно прищуренными
глазами.
Стефан так и не надел
свой блейзер. Он стоял у
окна в белом свитерке, склонив
голову и напряженно ожидая. Когда
Елена снова появилась в комнате,
он, не поднимая головы, указал
на солидный отрез темного бархата,
наброшенный на спинку стула.
– Возможно,
ты захочешь накинуть это поверх
платья.
Отрез бархата оказался роскошным мягким
плащом с высоким воротником. Елена
набросила его себе на плечи.
Однако щедрый дар вовсе ее
не умилостивил, к тому же
она подметила, что Стефан не
сделал к ней ни одного
шага и даже не посмотрел
на нее, пока говорил.
Закутываясь в
плащ, Елена намеренно вторглась в
личное пространство Стефана, даже в
этот момент стоявшего неподвижно и
молча оценивавшего красоту тяжелых бархатных
складок, струящихся вдоль ее тела
на пол. Вплотную подойдя к
Стефану, она внимательно осмотрела массивный
комод красного дерева у окна.
На
комоде лежал зловещий на вид
кинжал с рукояткой из слоновой
кости, и стояла изящная агатовая
чаша в серебряной оправе. Там
также оказалась золотая сфера с
чем-то напоминающим циферблат, а также
несколько золотых монет.
Елена взяла одну
из монет. Отчасти ей было
интересно, а отчасти она желала
досадить Стефану, которого, безусловно, должна
была задеть бесцеремонность, с какой
она трогала его вещи.
– Что
это такое?
Стефан выдержал долгую паузу
и лишь затем ответил:
– Золотой
флорин. Венецианская монета.
– А это?
–
Немецкие часы-кулон. Конец пятнадцатого столетия,
– рассеянно ответил юноша. Затем
добавил. – Послушай, Елена…
Прежде чем
он успел продолжить, Елена протянула
руку к небольшому железному ларцу
с крышкой на петлях:
– А
это что? Он открывается?
– Нет!
– У Стефана были поистине
кошачьи рефлексы – его рука
мгновенно хлопнула по ларцу, удерживая
крышку. – Это личная вещь,
– со странным напряжением в
голосе сказал он.
Елена с неудовольствием
заметила, что ладонь Стефана с
предельной аккуратностью коснулась только выпуклой
металлической крышки, но не ее
руки. Тогда она подняла пальцы,
и юноша тут же убрал
руку.
Гнев вспыхнул с новой силой,
и Елена не могла больше
сдерживаться.
– Осторожно, – свирепо процедила
она. – Не прикасайся ко
мне, а то заразишься.
Стефан отвернулся
к окну.
И все же, отстранившись
от Стефана и вернувшись в
центр комнаты, Елена почувствовала, что
он внимательно наблюдает за ее
отражением. И вдруг девочка поняла,
какой она ему в этот
момент предстает: светлые волосы рассыпались
по черноте плаща, белая рука
удерживает бархат у горла. Разгневанная
принцесса, расхаживающая по своей башне.
Елена
наклонила голову, чтобы взглянуть на
люк в потолке, и услышала
негромкий, но отчетливый вздох. Когда
она повернулась, пристальный взгляд Стефана
был сосредоточен на ее обнаженном
горле; в глазах у него
застыло странное выражение. Однако в
следующий миг лицо парня словно
застыло, и он отвернулся.
– Пожалуй,
– хрипло выговорил Стефан, –
Мне лучше проводить тебя домой.
В
этот момент Елене захотелось причинить
ему боль, заставить испытывать такие
же скверные ощущения, какие охватили
ее. Но она также хотела
знать правду. Елена устала от
этой дешевой игры, устала составлять
сложные схемы, без конца планировать
и пытаться угадать мысли Стефана
Сальваторе. Поэтому ужасным и одновременно
чудесным облегчением для нее стали
невольно слетевшие с ее языка
слова, которые так долго вертелись
в голове:
– За что ты
меня так ненавидишь?
Стефан пристально на
нее посмотрел. На мгновение показалось,
будто он просто не в
силах подобрать слова. Но затем
он четко произнес:
– Я вовсе
тебя не ненавижу.
– Ненавидишь, –
сказала Елена. – Я знаю,
не очень… не очень вежливо
так говорить, но мне наплевать.
Я знаю, я должна быть
благодарна тебе за то, что
сегодня вечером ты меня спас,
но мне и на это
тоже наплевать. Я вовсе не
просила меня спасать. Между прочим,
я даже не знаю, почему
ты вообще оказался на кладбище.
И я совершенно не понимаю,
почему ты так поступил, особенно
учитывая те чувства, которые ты
ко мне испытываешь.
Качая головой, Стефан
негромко выговорил:
– Я не испытываю
к тебе ненависти.
– С самого
начала ты избегал меня так,
как бу...
|
