|
внул Стефан, однако его зеленые
глаза ничего не выражали.
Тусклые, они
словно смотрели на Елену из-за
незримого щита.
– Позвони мне завтра,
– Елена сжала его руку,
пытаясь вложить все свои чувства
в любящий взгляд.
Она от всей
души желала, чтобы Стефан ее
понял.
Стефан без всякого выражения опустил
взгляд на их руки, затем
снова поднял его на Елену.
И наконец, удостоил ее слабого
рукопожатия.
– Хорошо, Елена, – прошептал
юноша, глядя Елене прямо в
глаза.
И направился к двери.
Елена перевела
дух и повернулась к остальным.
Тетя Джудит по-прежнему пребывала в
замешательстве и разглядывала порванное платье
Елены под бархатным плащом.
– Елена,
– начала она, – так
что же все-таки случилось? –
И глаза тети Джудит обратились
к двери, в которую только
что вышел Стефан.
Сдавленный смех вырвался
из горла Елены, однако она
быстро справилась с ним.
– Нет,
это не Стефан, – объяснила
Елена. – Наоборот, Стефан меня
спас. – Она опустила глаза,
а затем подняла их на
полицейского офицера за спиной у
тети Джудит. – Это Тайлер.
Тайлер Смоллвуд…
Глава 9
Нет, она не
была реинкарнацией Катрины. Направляя машину
обратно к пансионату в лавандовой
предрассветной тиши, Стефан напряженно об
этом думал.
Собственно, он так ей
и сказал, но только теперь
Стефану стало ясно, как долго
он к этому выводу шел.
Неделями ощущая каждый вздох Елены,
он скрупулезно констатировал каждое различие.
Волосы
ее были чуть светлее, чем
у Катрины, а брови и
ресницы, наоборот, темнее. У Катрины
они были почти серебристыми. Ростом
Елена была заметно выше Катрины.
Она также двигалась с большей
непринужденностью – девочки этого века
куда лучше владели своим телом.
Даже
глаза Елены, те самые глаза,
что так поразили Стефана в
самый первый день, оказались на
самом деле несколько другими. Глаза
Катрины обычно бывали либо расширены
от детского удивления, либо опущены
долу, как подобало добропорядочной девушке
пятнадцатого столетия. Но глаза Елены
смело встречали любой взгляд, смотрели
прямо и бестрепетно. А порой
они, что было бы совершенно
неслыханно для Катрины, сужались от
вызова или решимости.
По грации, красоте
и чистой притягательности эти две
девушки были схожи. Но там,
где Катрина казалась белым и
пушистым котенком, Елена представала белоснежной
тигрицей.
Проезжая кленовую рощу, Стефан сжимался
от воспоминания, которое внезапно возникло
у него в голове. Сознательно
он не стал бы об
этом думать, нипочем не позволил
бы себе… но образы уже
разворачивались перед ним. Ему казалось,
словно перед его глазами раскрылся
красочный журнал, и Стефану не
оставалось ничего другого, кроме как
беспомощно смотреть картинки, складывающиеся в
сюжет из его прошлого.
В тот
день Катрина была в белом
платье, сквозь прорези на рукавах
которого выглядывала тонкая полотняная сорочка.
На шее Катрины сверкало золотое
ожерелье с жемчугами, а в
ушах – крошечные жемчужные сережки.
Девушка
была в необычайном восторге от
этого нового платья, которое специально
для нее заказал ее отец.
Вертясь
перед Стефаном, Катрина приподнимала длинную
полу платья, показывая юноше нижнюю
юбку желтой парчи.
– Вот видишь,
там даже вышиты мои инициалы.
Это папа постарался. Ах, майн
либер папа… – Тут Катрина
умолкла и перестала кружиться, медленно
опуская изящные руки. – Но
что случилось, Стефан? Ты даже
не улыбнешься.
А он и не
пытался. Вид Катрины, подобной какому-то
эфирному созданию в этом золотисто-белом
наряде, причинял ему невыносимую физическую
боль. Стефан даже не мог
себе представить, как он станет
жить дальше, если потеряет ее.
Пальцы
юноши судорожно сомкнулись на прохладной
рукояти меча.
– Помилуй, Катрина, как
я могу улыбаться, как я
могу быть счастлив, когда…
– Когда
что?
– Когда я вижу, как
ты смотришь на Дамона. –
Итак, слово было сказано. Стефан
мучительно продолжил: – Пока он
не вернулся домой, мы с
тобой каждый день были вместе.
Наши отцы были этому рады
и даже поговаривали о брачных
планах. Но теперь дни стали
короче, лето почти прошло –
и ты проводишь с Дамоном
столько же времени, сколько со
мной. Отец разрешает ему здесь
оставаться только потому, что ты
об этом просишь. Но почему
ты об этом просишь, Катрина?
Я думал, ты неравнодушна ко
мне.
В ее голубых глазах читалось
смятение:
– Я очень к тебе
неравнодушна, Стефан! Знал бы ты,
как!
– Тогда зачем ходатайствовать за
Дамона перед моим отцом? Если
бы не ты, он бы
давно выбросил Дамона на улицу…
–
И это, вне всякого сомнения,
очень порадовало бы тебя, младший
братец. – Голос от двери
звучал ровно и надменно, но,
когда Стефан обернулся, он увидел,
что глаза Дамона буквально пламенеют
гневом.
– Ах, нет, это неправда,
– с чувством промолвила Катрина.
– Стефан не желает тебе
зла.
Губы Дамона изогнулись в самодовольной
ухмылке, и он искоса бросил
взгляд на Стефана, подходя к
Катрине.
– Очень может быть, что
жела...
|
