|
эй, она сжала мою
руку! Вы видели? Сейдж, скажи
Деймону, зайти сюда побыстрей.
Все плыло…
—
…выпей немного больше, Елена? Я
знаю, знаю, ты сыта этим
по горло. Но ты можешь
выпить немного ради меня?
Все плыло…
—
Очень хорошо, дитя мое! А
теперь, ты не откажешься выпить
немного молока? Деймон считает, что
ты можешь остаться человеком, если
выпьешь немного молока.
У Елены было
две мысли по этому поводу.
Первая — если она выпьет
еще немного, то может взорваться.
А вторая — она не
собиралась исполнять никаких глупых обещаний.
Она попыталась заговорить, но с
ее губ слетел лишь шепот.
—
Скажите Деймону, — я не
собираюсь поправляться до тех пор,
пока он не освободит маленького
мальчика.
— Кого? Какого маленького мальчика?
—
Елена, милая, все мальчики в
этом имении являются свободными.
Мередит:
— Почему
бы не позволить ей сказать
это Деймону?
Доктор Меггар:
— Елена, Деймон
находится прямо здесь, на кушетке.
Вы оба были очень больны,
но ты будешь в порядке.
Сюда, Елена, мы можем передвинуть
кушетку, так что ты сможешь
поговорить с ним. Все, готово.
Елена
попыталась открыть глаза, но все
было жестоко ярко. Она перевела
дыхание, и попытался снова. Все
еще слишком ярко. И она
не знала, как еще притупить
этот свет. Она говорила с
закрытыми глазами, не видя, но
чувствуя его присутствие:
— Я не
могу оставить его одного снова.
Особенно, если ты собираешься заковывать
его в оковы и затыкать
ему рот.
— Елена, — проговорил
Деймон дрожащим голосом, — я
провел нехорошую жизнь. Но я
не держал рабов прежде, я
клянусь. Спроси любого. И я
бы не поступил так с
ребенком.
— Нет, ты сделал это,
и я знаю его имя.
И я знаю, что в
нем есть мягкость, доброта, хорошая
натура… и страх.
Низкий голос Сейджа:
—
… волнующий ее…
Немного более громкий
голос Деймона:
— Я знаю, что
она не в своем уме,
но я все еще хотел
бы знать имя этого маленького
мальчика, с которым я, как
предполагается, это сделал. Как это
волнует ее?
И добавил немного громче:
—
Но разве я не могу
просто спросить ее? По крайней
мере, я могу очистить свое
имя от этих обвинений.
А затем
произнес вслух:
— Елена? Ты можешь
сказать мне, какого ребенка я,
как предполагается, так замучил?
Она так
устала. Но она ответила громким
шепотом:
— Его зовут Деймон, конечно.
Послышался
опустошенный шепот Мередит:
— Боже мой.
Она готова была умереть за
метафору.
***
Мэтт наблюдал, как миссис Флауэрс
осматривала значок шерифа Моссберга, который
она держала в одной руке
и водила по нему пальцами
другой. Значок забрали у Ребекки,
племянницы шерифа Моссберга. Это произошло
совершенно случайно, когда Мэтт почти
столкнулся с нею ранее в
этот день. Потом он заметил,
что на ней, словно платье,
была одета мужская рубашка. Рубашка
была знакомой — это была
рубашка шерифа из Риджмонта. Потом
он увидел значок, все еще
пристегнутый к ней. Можно сказать
много вещей о шерифе Моссберге,
но невозможно вообразить его, теряющим
собственный значок. Мэтт забыл о
вежливости и ухватился за небольшой
металлический щит прежде, чем Ребекка
могла остановить его. У него
было болезненное чувство в животе
тогда, и оно только ухудшился
с тех пор. И выражение
миссис Флауэрс также не успокаивало
его.
— У него не было
прямого контакта с кожей, —
тихо сказала она, — поэтому
я вижу изображения туманно. Но,
мой милый Мэтт, — она
подняла на него потемневшие глаза,
— я боюсь.
Она дрожала, сидя
в стуле у кухонного стола,
на котором стояли нетронутыми две
кружки горячего пряного молока.
Мэтт откашлялся
и поднес обжигающее молоко к
губам.
— Вы думаете, что мы
должны отправиться и все разузнать.
—
Мы обязаны, — сказала миссис
Флауэрс. Она покачала головой, с
мягкими, тонкими белыми кудрями, с
сожалением: — дорогая мама очень
настойчива, и я также чувствую
это; большое волнение в этом
экспонате.
Мэтт чувствовал толику гордости, оттеняющую
его страх перед защитой «артефакта»;
затем он подумал: «Да, своровать
значки с майки двенадцатилетней девчонки
и есть то, чем стоит
гордиться».
Голос миссис Флауэрс раздался из
кухни:
— Тебе лучше одеть несколько
рубашек и свитеров, а так
же парочку этих вещей.
Она боком
вышла из кухни, держа несколько
длинных пальто, по-видимому, из шкафа
перед дверью в кухню, и
несколько пар садовых перчаток. Мэтт
вскочил, чтобы помочь ей с
охапками пальто и зашелся в
кашле от запаха нафталина, или
чего-то другого, пряного, окружившего его.
—
Почему я чувствую себя как
на Рождество? — спросил он,
кашляя почти после каждого слова.
—
О, это должно быть из-за
гвоздичного средства для сохранения одежды
по рецепту двоюродной бабушки Морвен,
— ответила миссис Флауэрс.
А затем
добавила:
— Некоторые из этих пальто
сохранились со времен моей матери.
Мэтт
поверил ей.
— Но снаружи все
еще тепло. Почему мы все
таки должны надеть их?
— Чтобы
защититься, дорогой Мэтт, чтобы защититься!
В этих пальто вплетены заклинания
против зла.
— Даже в перчатки?
— спросил Мэтт с сомнением.
—
Д...
|
