|
Бонни, когда вошла в
комнату Кэролайн.
— Я же сказала,
закройте эту чертову дверь! —
сказала — нет — прорычала
Кэролайн.
Было вполне естественно посмотреть, откуда
исходит голос. Прежде, чем Мередит
погасила единственный источник света, закрыв
за собой дверь, Бонни увидела
стол в углу комнаты. Стул,
стоявший раньше перед ним, исчез.
Кэролайн была под ним. В
десять лет это могло бы
оказаться удачным убежищем, но восемнадцатилетней
Кэролайн пришлось скорчиться в немыслимой
позе, чтобы уместиться там. Она
замерла на куче тряпья, похожего
на обрывки одежды.
«Ее лучшей одежды»,
— подумала вдруг Бонни, когда
в свете закрывающейся двери на
мгновение сверкнула искромсанная золотая ткань.
Теперь они оказались втроем в
темноте. Со стороны двери, выходящей
в коридор, свет совсем не
поступал.
— Это потому, что коридор
находится в другом мире, —
Бонни посетила дикая мысль.
— Что
со светильником, Кэролайн? — тихо
спросила Мередит.
Ее голос был ровный,
успокаивающий:
— Ты просила нас приехать
и увидеться с тобой, но
мы тебя не видим.
— Я
сказала приехать и поговорить со
мной, — немедленно поправила Кэролайн,
точно в прежние времена. Это
тоже должно было успокаивать, только
Бонни слышала раскатистый голос из-под
стола, можно сказать другого тембра.
Не столько охрипший, сколько… «Ты
действительно не хочешь думать об
этом. В полуночной тьме этой
комнаты», — твердил разум Бонни:
«Не столько охрипший, сколько рычащий»,
— беспомощно додумала Бонни.
Можно сказать,
Кэролайн рычала, когда отвечала. По
еле слышным звукам Бонни поняла,
что девушка под столом задвигалась.
Дыхание Бонни участилось.
— Но мы
хотим видеть тебя, — тихо
произнесла Мередит, — и ты
знаешь, что Бонни боится темноты.
Можно я просто включу твой
ночник?
Бонни чувствовала, что дрожит. Это
плохо. Не очень-то умно показывать
Кэролайн, что боишься ее. Но
всепоглощающая тьма заставляла ее трепетать.
Она почти чувствовала, как комната
искажается, или, быть может, это
только ее воображение. Она слышала
звуки — резкие двойные щелчки
прямо за спиной — и
они заставляли ее каждый раз
вздрагивать.
Что было их причиной?
— Ну
ладно! Включи тот, что у
кровати, — Кэролайн определенно рычала.
И направлялась к ним; Бонни
слышала шуршание и дыхание все
ближе.
Это была паническая, иррациональная мысль,
но Бонни ничего не могла
с собой поделать и вдруг
уперлась во что-то… Что-то высокое
и теплое. Это не Мередит.
За все то время, что
Бонни знала Мередит, от нее
никогда не пахло горьким потом
и тухлыми яйцами. Что-то теплое
завладело поднятыми руками Бонни и
стиснуло их с теми же
странными щелкающими звуками. Руки не
были просто теплыми, они были
горячими и сухими. Их края
странно кольнули кожу Бонни. Как
только свет у кровати включился,
все исчезло. Лампа, что нашла
Мередит, излучала тусклый-тусклый рубиновый свет
— и понятно почему. Ярко-красный
халатик и пеньюар опутывали абажур.
—
Это может привести к пожару,
— проговорила Мередит, но даже
в ее ровном голосе слышалась
дрожь.
Кэролайн предстала перед ними в
красном освещении. Бонни она показалась
выше, чем когда-либо, высокая и
мускулистая, с немного выступающим животом.
Она была одета обычно, в
джинсы и облегающую футболку. Руки
шутливо заведены за спину, улыбка
прежняя, наглая и лукавая.
«Хочу домой»,
— подумала Бонни.
— Ну? —
не выдержала Мередит.
Кэролайн продолжала улыбаться:
—
Что, ну?
Мередит начала выходить из
себя:
— Чего ты хочешь?
Кэролайн с
лукавством глядела на них:
— Вы
навестили сегодня свою подругу Изабелл?
Поговорили с ней?
Бонни подавила в
себе мощное желание залепить пощечину
и стереть тем самым самодовольство
с лица Кэролайн. Но она
сделала этого. Должно быть, это
игра неверного света лампы —
она знала, все из-за него,
— но, казалось, будто в
центре каждого глаза Кэролайн блестит
красная точка.
— Да, мы были
у Изабелл в больнице, —
равнодушно сказала Мередит. И, с
очевидным гневом в голосе, добавила:
— Ты прекрасно знаешь, что
она еще не может говорить.
Но, — торжествующе добила она:
— доктора уверяют, что все
будет хорошо. Ее язык срастется,
Кэролайн. Да, у нее шрамы
везде, где она пронзила себя,
но она вполне сможет разговаривать.
Улыбка
Кэролайн погасла, теперь ее лицо
выглядело осунувшимся и наполненным глухой
яростью
«Из-за чего?» — подумалось Бонни.
—
Было бы лучше, если б
ты иногда выбиралась из этого
дома, — сказала Мередит девушке
с медными волосами. — Ты
не можешь жить в темноте…
—
Я не собираюсь жить здесь
вечно, — резко оборвала Кэролайн.
— Только пока не родятся
близнецы.
Она стояла, по-прежнему держа руки
за собой, и выгибая спину
так, что живот выпирал больше,
чем когда-либо.
— … Близнецы? —
Бонни была явно поражена.
— Мэтт-младший
и Мэтти. Так я собираюсь
их назвать
Злорадная ухмылка в сочетании
с бесстыдными глазищами Кэролайн —
такого Бонни не смогла выдержать.
—
Ты не сделаешь этого! —
услышала она свой крик.
— Или,
быть может, я назову девочку
Хани.
Мэтью и Хани, в честь
их папочки,...
|
